Христология Послания апостола Павла к Евреям

Теперь важно осмыслить причину, по которой святой писатель объясняет недоступность второй скинии: «Сим Дух Святый показывает, что еще не открыт путь во святилище, доколе стоит прежняя скиния» (Евр.9:8). Толкователи послания единодушно относят запрет к ожиданию Нового Завета. Блаженный Феофилакт комментирует слова апостола Павла в том смысле, что пока существует ветхозаветное служение скинии, че

ловеку закрыт путь на небо, то есть исцеления души не происходит. Преподобный Ефрем Сирин в своем толковании на послание учит, что этим Святый Дух указывает ожидание Евангельского откровения[75]. Святитель Кирилл Александрийский предлагает многообразные аллегории, поясняющие в прообразах скинии духовное преемство двух заветов Бога. Святитель Иоанн Златоуст находит здесь целое богатство духовных прообразов, открывающих связь законов скинии с духовной жизнью христиан. Он пишет: «В том и другом прообраз – одно и то же значение. Именно: небо есть завеса, потому что завеса так же отделяет святое, как и плоть скрывает божество; равно и плоть, заключающая божество, есть скиния; и небо есть также скиния, потому что там внутри пребывает священник»[76].

Главная мысль апостола Павла в объяснении им таинственного значения скинии выражается в словах о том, что все установления ветхозаветного закона, все его жертвы и дары «с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти» (Евр.9:10), не могут помочь человеку достигнуть совершенства в совести. Все уставы закона были посвящены плоти, но не очищали душу. Апостол Павел считает совесть главным, что сквернится в человеке и требует очищения, на что предуказывало служение скинии, но не очищало. Святитель Иоанн Златоуст, поясняя это место послания, пишет: «"Очистит", – говорит, –"совесть нашу от мертвых дел". И хорошо сказал: "от мертвых дел", потому что как там, если кто прикасался к мертвецу, осквернялся, так и здесь, если кто прикасается к мёртвому делу, оскверняется в совести. "Для служения", говорит, "Богу живому и истинному". Здесь он выражает, что совершающий мертвые дела не может служить живому Богу»[77].

Ведь и сам человек является одним из главных таинственных первообразов скинии, и потому Павел в другом своем послании называет человека храмом Божиим (1Кор.3:16). В нем святилищем является посвященная Богу христианская совесть. Своим жертвенным служением Спаситель совершил преобразование завета из прообраза в свой первообраз. Он воплотился и прошел путем, предуказанным скинией, и тем сделал ненужными ветхозаветные тени и подобия, явив Собою новозаветный свет реальной победы над смертью. Когда пришло исполнение времен, учит апостол, тогда «Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр.9:12).

По-видимому, здесь именно и открывается главный и вечный смысл Христовой жертвы в своем образе и значении для человека. Человек воспринимает от Христа образ Его победы над смертью, но должен одержать свою победу над смертью, которая может совершиться в нем только благодатью и силою Сына Божия. Следуя за Христом, человек вселяется в Небесную Скинию – Христа, и Бог вселяется в нерукотворенную скинию человеческой души, где человек постоянно совершает внутри себя, в своей совести, жертвоприношение своей греховной воли в благодатное послушание праведности.

Сын Божий, будучи во плоти, вошел во святилище с собственной кровию (Евр.9:12), как с чистейшей жертвой любви и свидетельством Своего безупречного послушания Отцу даже до смерти. По этому образу и человек должен научиться приносить чистую жертву своей любви к Богу и послушания Святому Духу в святилище своей совести. Мерой совершенства совести становится сила человеческого стремления к полному и чистому единению с Богом. И здесь навстречу ему устремляется Сам Отец, как к долгожданному заблудшему сыну, возвращающемуся, наконец, из своих безумных дальних странствий к любящему Отцу – Богу.

В высшем, всеобъемлющем, смысле эта аналогия превосходит земную праведность и простирается дальше, непосредственно к Богу. Ибо Христос, принося Свою пречистую плоть в жертву на Кресте, по воскресении своем с плотию восшел в небесную Скинию, ко Отцу Своему, о чем пишет святой апостол и евангелист Иоанн Богослов: «Восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Иоан.20:17). Здесь завершился и увенчался славою Его жертвенный подвиг страданий и смерти для спасения людей. Здесь Он готовит обитель для возлюбивших Его и доказавших свою любовь делами правды.

3.3 Христос – жертва умилостивления

Апостол Павел учит, что Бог Отец послал Сына своего, «чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него, Кровию креста Его, и земное и небесное» (Кол.1:20). И в другом послании пишет, что во Христе «мы имеем искупление Кровию Его, прощение грехов, по богатству благодати Его» (Еф.1:7). В своей заключительной части Послание к Евреям является наиболее цельным и последовательным учением о подвиге Спасителя, именно как об искупительной жертве. Здесь прямо говорится, что Сын Божий как первосвященник Нового Завета принес наилучшую жертву для искупления людей – «не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр.9:12). Продолжая здесь сравнение страдальческого подвига Христа с ветхозаветным первосвященническим служением, апостол Павел называет Сына Божия «жертвой» (Евр.7:27, 9:28, 10:12), говорит о «умилостивлении за грехи» (2:17), о «вечном искуплении от преступлений» (9:12, 9:15,). Подобными выражениями изображается спасительная жертва Христа и в других посланиях апостола Павла[78], встречается в посланиях апостола Петра[79] и апостола Иоанна Богослова[80], в Евангелии[81].

Несмотря на согласие апостолов в изображении крестного страдания Христа как искупительной или умилостивительной жертвы за грехи людей, а также на преобладание подобной терминологии в трудах святых отцов, отношение к нему у некоторых современных богословов в большой степени критическое. В обоснование неприятия образа искупительной жертвы часто приводятся слова святителя Григория Богослова: «Кому и для чего пролита эта излившаяся за нас великая и преславная Кровь Бога, и Архиерея, и Жертвы? Мы были во власти лукавого, проданные под грех, сластолюбием купившие себе повреждение. А если цена искупления дается не кому иному, как содержащему все в Своей власти, спрашиваю: кому и по какой причине принесена такая цена? Если лукавому, то как это оскорбительно! Разбойник получает не только от Бога, но и Самого Бога; за свое мучительство берет такую безмерную плату, что за нее справедливо было пощадить нас! А если Отцу, то, во-первых, каким образом? Не у Него мы были в плену. А во-вторых, по какой причине Кровь Единородного приятна Отцу, Который не принял и Исаака, приносимого отцом, но заменил жертвоприношение, вместо словесной жертвы дав овна»[82]?

 Скачать реферат