Сопоставительный анализ терминов родства в русском и немецком языках

Традиционно, рассматривая функциональную нагрузку родовой лексики, функции связывают со стилистическим маркером лексемы. В нашей работе при рассмотрении функциональной нагрузки родовой лексики в терминологических характеристиках мы будем рассматривать лексемы, не выделяя их маркеры, то есть рассматривать функцию всего стилистического кластера интересующей нас лексемы.

2.2. Функциональная на

грузка стилистических кластеров в родовой терминологии

Bleibt noch zu klären – warum gibt es überhaupt eine Jugendsprache?

H. Ehmann

Так как в последние годы серьезно возросла активность родовой лексики и фразеологии в разговорной речи, в условиях межличностной коммуникации при неформальном общении, то речевая манера, присущая так называемому нон-стандарту, сопровождаемая актуализацией родовой лексики, охватывает все более широкие, так сказать, нетрадиционные группы населения, включая женщин и школьниц-подростков, до недавнего времени наиболее консервативные по отношению к родовой лексике социогруппы. Эти процессы находят свое отражение и в книжной речи, преимущественно в СМИ (в печати, электронных СМИ, кинофильмах), в устной публичной речи политического характера, в художественной (и около художественной) литературе постмодернистского направления, в частности в новой волне драматургии и соответственно в театральных спектаклях. Главный аргумент, приводимый писателями «новой волны» в свое оправдание, по мнению переводчика и педагога Г. Михайлова, – это протест против «умолчаний», «условностей» и «лицемерия» в литературе прошлых лет. Г. Михайлов отрицательно отзывается о подобных литературных тенденциях, однако не стоит забывать, что литературное произведение (тем более произведение автора, относящегося к течению натурализма) является культурным и языковым памятником эпохи, дает исследователю-лингвисту возможность исследовать языковые явления, зафиксированные в речи героев.

Неслучайно для анализа функций родовой лексики мы выбрали произведение молодой немецкой писательницы Юли Ц., герои которой говорят не книжным языком, имеющим мало общего с реальной подростковой коммуникацией, а живым, изобилующим родовой терминологией, просторечиями и табуированной лексикой, языком, свойственным их возрастной группе (действие романа охватывает временной промежуток от обучения главного героя в школе-интернате, 17-18 лет, до событий, связанных с гибелью его подруги, 30 лет).

Использование в романе сниженного лексического материала ни в коей мере не умаляет достоинств данного произведения. Оно, на наш взгляд, эстетически и коммуникативно мотивировано, поскольку лексика и фразеология из криминального родственного слова, а также из родового термина широко используется в текстах самой различной тематики, принадлежащих СМИ, устной политической речи; она фигурирует в официальной и неофициальной речи людей разного социального статуса, возраста, культурного уровня. Без нее уже просто не возможно достоверно отобразить современную действительность, как бы отрицательно не воспринимались подобные лексемы консервативным кругом читателей.

И хотя многочисленные родствоизмы привносят в современную коммуникативную среду негативное восприятие жизни, грубые, натуралистические номинации и оценки, примитивное, приземленное выражение мысли и эмоций, тем не менее, наиболее частой причиной употребления в родовой терминологии сниженных лексических единиц является прагматический аспект: нужно сказать быстро, точно передать значение информации, расходуя минимум времени, минимум слов, при этом быть понятым сразу, понятым правильно. Отсюда стремление к сокращениям, акронимии, к более кратким родственным и территориальным дублетам, перешедшим из идиолекта в общеупотребительную сферу: der Prof вместо der Professor ‘профессор’, die D-Mark вместо die Deutsche Mark ‘немецкая марка’, nix вместо nichts ‘ничто’, Koks вместо Kokain ‘кокаин’.

Не в последнюю очередь с речевым прагматизмом связано употребление сниженных лексических единиц в когерентной функции, то есть в функции междометных слов и слов – заполнителей речевых пауз, «связки» речи в единое речевое произведение. При потере логической цепочки говорящему необходимо время, чтобы сориентироваться и правильно закончить мысль. Заполнить возникшую паузу удобнее всего родовой лексикой, так как она всегда в активном словарном запасе носителя языка; ее можно сравнить с патроном, который всегда в стволе, тогда как остальные слова еще только в магазине. При этом она может быть как лишенной экспрессии или же со слабо выраженными эмоциональными характеристиками (Oh, Scheisse, sage ich. Komm rein. Wie geht’s.), так и нести на себе яркую эмоциональную нагрузку:

Meine Liebe, sagе ich, was mich so unendlich gefährlich macht für dich, ist die Tatsache, dass ich auf mein Leben scheisse und du nicht auf deins. Also gib verdammt noch mal acht, was du sagst.

«Моя дорогая, - сказал я, - что делает меня бесконечно опасным для тебя, так это тот факт, что мне на мою жизнь насрать, а тебе на твою – нет. Поэтому следи-ка, черт возьми, за тем, чтó говоришь».

В тесной связи с когерентной находится дейктическая функция родовой лексики. Функция междометных ситуативных обозначений предмета разговора или адресата речи (при этом такие слова почти всегда имеют аморфную семантику, обусловленную данной ситуацией общения) – тоже в неофициальном общении или в производственной ситуации:

Also wer, fragt Clara.

Schau Zeiserl, sagt er, hast amal den James Bond “Goldfinger” gsehn?

«Кто?» - спросила Клара.

«Слышь, дурочка, - сказал он, - Джеймса Бонда «Голдфингер» ни разу не видала?»

Maaaann, nörgelte eine Stimme im Nebenzimmer. Funkzioniert der Scheiss auch mal oder was.

Max, sagte sie, ich freue mich.

В последнем примере, как было рассмотрено нами выше, употребление подобного междометия, учитывая ситуацию, может иметь инвективный эффект. Однако в научной литературе сниженный (порой и обсценный) текст зачастую рассматривается в первую очередь в контексте игры. С этой точки зрения формирование в процессе игры иного, альтернативного реальному, мира ослабляет культурный запрет на использование бранных выражений. Иллокутивная (воздействующая) сила родовой лексики в игровом контексте оказывается направленной на другой мир, на воображаемый, а не на реальных участников общения. Игра, по крайней мере, отчасти, позволяет снять с говорящего возможные обвинения в нарушении табу, например на обсценные выражения, когда сниженная лексика используется в речи как реакция на систему запретов «формализованного» общества (der Protestaspekt Г. Эманна): с одной стороны, говорящий «попирает основы», с другой стороны, он оставляет себе пути к отступлению, облекая свой протест в несколько игровую форму.

Именно эта функция чаще всего реализуется в речи подростков и молодежи, и именно наличие игрового момента помогает избежать контрреакции со стороны «попираемого». Интересным примером может служить разговор молодого специалиста со служащей бюро при приеме на новое место работы, где главный герой должен заниматься гражданским правом (до этого он работал только в области международного права):

 Скачать реферат