Придворное общество Франции по мемуарам герцога Сен-Симона

Король был прекрасным наездником и обожал охоту, что так же стало частью придворной жизни с его подачи. "Страстно любил всякого рода пышность при своём дворе, особенно в торжественных случаях". [44] Он при любом моменте танцевал, ценил театр и придворные праздники, но, к сожалению, у него отсутствовали достоинства солдата и военачальника, хотя в ситуациях, связанных с опасностью для е

го личности, он выказывал замечательное бесстрашие.

Сен-Симон дал ещё одну, а скорее - очередную великолепную характеристику короля в одной из глав: "Как я был прав в своём давнишнем мнении, что король никого не любит и не считается ни с кем, и сам для себя является последней целью существования"[45] по отношению к смертям при дворе, о которых мы поговорим чуть позже. И хотя мы уже знали, откуда исходить корень всего зла автора и всё же каждый раз, видя такого рода характеристику, невольно удивляешься, как может быть в человеке столько злобы. Вроде бы не от хорошей жизни, скажете вы, но она у него не была такой уж плохой, по сравнению с жизнью остальных в государстве. Но своя ноша не тянет и всегда хорошо там, где нас нет, а точнее - все хуже тех, кто не мы.

"Обладая большей светскостью, чем умом, и никакой начитанностью, хотя широко и точно знакомый с историей знатных домов, их генеалогии и родственных связей, он не способен был ни на что"[46]- так характеризует Сен-Симон герцога Орлеанского и в этой характеристике так много от короля, что даже страшно становиться (кроме истории, конечно). Глаза красивые, умные, вдумчивые, одного не хватает…

По словам Сен-Симона, король всю жизнь ограждал себя в делах от всего света, особенно в делах религиозных, он кичился всего более тем, "что управляет совершенно самостоятельно"[47], но на деле всё обстояло совсем не так - он был под каблуком у госпожи де Ментенон, царствование которой было полно "постоянных ухищрений, а царствование короля - постоянных обманов"[48] - в принципе, они стояли друг друга. Король думал, что всё находиться в его единоличной власти и его распоряжении, "между тем как в действительности он распоряжался только ничтожной частью всех дел, и то случайно, за теми исключениями, когда ему приходила фантазия непременно назначить кого-нибудь"[49] или же другие мусли того же рода, что являлось ещё одни доказательством власти госпожи де Ментенон, которая во внутренней жизни двора пользовалась всеми преимуществами королевы - "таковы были обращения к ней, право сидеть в кресле в присутствии короля" и кого бы-то ни было[50]. Сен-Симон замечает, что она следила за каждым шагом Людовика и особенно большое значение придавала его врачам. Сен-Симон, упорно подвергавший критике Людовика XIV и его близких, считал Ментенон женщиной "амбициозной, ненасытной и скрытной", стремившейся все захватить, все взять в свои руки: дела государства и церкви, выбор генералов и адмиралов, назначения епископов, послов и придворных. Сен-Симон называл Ментенон интриганкой, любыми средствами добивавшейся влияния не только на короля, но и на его брата, на наследника престола, на других членов королевской семьи. Идеал Ментенон - всеобщее обожание ее персоны. "Все хорошо, если это связано с ней; все отвергается, если делается без нее. Люди, дела, назначения, правосудие, помилования, религия - все без исключения в ее руках; король и государство являются ее жертвами". Эти слова Сен-Симон дополнил выводом: "В одном только она не изменяла себе: в страсти к господству и властвованию".

Теперь мы видим Людовика XIV совсем в другом свете - как ребёнка, которого посадили играть с машинками, сказав, что это игры взрослых. Он искренне верил в свою власть, в силу своего слова и в самого себя, покуда за его спиной вершились судьбы людей и государства: "Король действительно так всю жизнь и держал себя с министрами, они всегда управляли им, даже самые молодые и непосредственные, - и вместе с тем он всегда остерегался, как бы ни попасть в такое положение, и был вполне уверен, что ему удалось его избежать"[51]. Вы говорите, что выбирать надо из двух зол?! Тоже мне - ассортимент! Я король и буду делать что захочу! - вот как надо было играть в такие игры.

Параллельно с анализированием личности короля перейдём ко двору, не отрываясь и от "солнца": двор служил королю инструментом контроля над мощной и влиятельной частью дворянства, "великих" страны, которые могли в своих провинциях мобилизовать значительные силы. Это высшее дворянство различными методами, в том числе раздачей прибыльных доходных мест и пепсин, привлекалось ко двору, где оно, учитывая высокие расходы на представительство и соответствующий их рангу образ жизни, все больше и больше зависело от короля. А эта зависимость даже радовала его. Потому что так он ощущал свою важность и значимость. Замкнутый круг: они хотят его, а он машет ручкой, делая вид, что болит голова, но так или иначе они зависят друг от друга. Комедия, не иначе. "Неоправданная, слепая покорность власти приводит к массовому принятию пагубных последствий её деятельности"[52].

Ещё одной задачей двора являлось включения высшего дворянства (по возможности) в сферу влияния короля, тем самым привязывая его к личности короля через этикет, придворную жизнь и обусловленный ими контроль (что абсолютно не удивительно - не позолотишь ручку не получишь кусочек сахара).

Королевский двор служил демонстрацией власти и благополучия, авторитета короля всему миру (вспомним, хотя бы, Версаль с его ансамблями, обширными и ухоженными садами или хотя бы ту же самую "лестницу послов" - это уже зрелище!).

Вокруг себя король стремился собирать "лучших" мира сего - художников, писателей, актеров, словом - он хотел, чтобы все таланты Франции сидели вокруг него на маленьких стульчиках и смотрели ему в глаза преданным взглядом. Как банально. Он "был окружен выдающимися людьми всякого рода"[53]. Талантливые полководцы, министры - Тюренн, Конде, Ле Теллье, Лионн, Кольбер и многие другие - составляли для него такую свиту, которая не имела ничего себе подобного в Европе.

А если учитывать публичность жизни короля, его постоянное нахождение "у всех на виду", то его одежда, внешний вид, речь играли первостепенное значение. Поворот головы, взгляд порой решали судьбы людей.

Но и королю не чуждо было развлекаться - поэтому в придворной жизни важное место заняли разного рода развлечения, театры, лотереи, представления, охота, походы, смотр войск и принятия гостей и т.п. Но так как король - лицо государства, то ему нужно было проявлять сдержанность даже в развлечениях, хотя не будем его жалеть - сам виноват. Главное то, как ты себя позиционируешь.

Должно отметить особое внимание Людовика к дворцовым интригам - они были для него сродни хорошему роману или романтической комедии с элементами боевика и мелодрамы. Вспомним хотя бы маркизу Помпадур - уж как Людовик веселился! Вкусы его фавориток откладывали отпечаток на Версале и его придворной жизни, что так же надо учитывать - ведь Людовик, как и любой мужчина, по большинству являлся головой, а не шеей. " . никто не мог равняться с ним в обхождении с женщинами. Никогда не проходил он мимо любого чепца, не приподняв шляпы; я имею в виду горничных, и он знал, что это горничные, - как это часто бывало в Марли. Перед дамами он снимал шляпу, но то издали, то на более близком расстоянии; перед титулованными лицами он снимал ее наполовину и держал ее несколько мгновений (иногда больше, иногда меньше) в воздухе или возле уха. По отношению к нетитулованным он довольствовался прикосновением руки к шляпе. Для принцев крови снимал ее, как для дам. Если вступал с дамами в разговор, то надевал шляпу, только отойдя от них"[54].

 Скачать реферат