Концепция мира и человека в творчестве Генриха фон Клейста

Композиция произведений Клейста диаметрально противоположна принципу античной трагедии. Так называемые «сцены узнавания», о которых говорит Аристотель и которые позднее играют большую роль в драматургии Шекспира, всегда разъясняют неизвестные, но разумные, понятные события. Напротив, у Клейста каждая «сцена узнавания» заводит в ещё более глухие дебри. Она может разъяснить какое-нибудь недоразум

ение между двумя действующими лицами, но тут же создаёт новое, ещё более глубокое и роковое. «Сцены узнавания» раскрывают духовную пропасть, зияющую между одинокими людьми этого мира (26).

Язык его драм, по мнению М. Г. Фёдорова, то искрится, рассыпаясь и растекаясь, то угасает в выкриках и молчании. Постоянно тяготеет Клейст к крайностям: порою величественные образы в своём лаконизме, словно вылитые из бронзы в своей застывшей сдержанности, он быстро расплавляет в пламени чувств. Пока язык обуздан, он дышит мужеством и силой, но как только чувство обращается в страсть, он словно ускользает из-под власти Клейста, растворяя в образах все его грёзы.

Клейсту никогда не удаётся вполне овладеть своей речью; он безжалостно искривляет, изгибает, разрывает, изламывает фразы, чтобы сделать их устойчивыми, он часто растягивает их настолько, что не связать концов. Никогда не сливаются у него стихи в одну общую мелодию, брызжит, искрится и кипит страсть.

Все его герои лишены равновесия: частью своего существа они пребывают вне сферы обыденной жизни, каждая из них - гиперболист своей страсти. Все эти неукротимые дети его грёз, фантазий, как сказал Гёте о «Пентесилее», принадлежащие к своеобразной семье, им всем присущи его характерные черты: непримиримость, прямолинейность, резкость, бурное упрямство, своеволие; все они отмечаны печатью Каина: они должны губить или погибать. Все они обладают странной смесью пыла и холодности, избытка и недостатка, страсти и стыда, безудержности и сдержанности.

У Клейста главное- личность, трагически переживающая утрату цельности мира. В центре внимания в драме Клейста не столько столкновение личности с судьбой или долгом, а душевная жизнь индивида, его внутренние страдания как отражение нецелесообразности современного ему мира. То, что делает его драмы особенно драматичными, заключается не в концепции, не в замысле, не в эпизодическом событии, а в необычайности, окутанности тучами горизонте, величественно расширяющем и возвышающем их до героизма. Клейсту присуще врождённо трагическое восприятие мира: в своих трагедиях он ощущает и оформляет не материю отдельного сюжета, а мировую материю. Мир представлялся трагедией, и он творил трагедии из своего мира.

До сих пор не существует ясной периодизации творческого пути Клейста, и это обстоятельство обычно упускается исследователями из виду. Ранняя драма, «античная драма», реалистическая комедия, романтическая драма и, наконец, патриотическая драма - такова приблизительная и отнюдь не строгая схема драматургии писателя.

Значительное место в художественном наследии Клейста занимают новеллы. В них, в основном, разрабатываются те же проблемы, что и в драматургии.

Клейстом написано восемь новелл: «Найдёныш» («Der Findling»), «Землетрясение в Чили» («Das Erdbeben in Chili»), «Маркиза д’О»(«Die Marquise von O…»), «Обручение на Сан-Доминго» («Die Verlobung in St. Domingo»), «Поединок» («Der Zweikampf»), «Локарнская нищенка» («Das Bettelweib von Locarno»), «Святая Цицилия, или Власть музыки» («Die Heilige Cäcilie oder die Gewalt der Musik»), в том числе и единственная повесть «Михаэль Кольхаас» («Michael Kohlhaas. Aus einer alten Chronik»).

Г. Клейст в большинстве своих новелл строго держится специфики жанра, строя повествование вокруг одного основного события и рассказывая о самых невероятных происшествиях как о заведомых «былях». Невероятность у Клейста не переходит в диалектику (как это часто бывает у других немецких романтиков), указание времени и места, всевозможные бытовые подробности создают правдоподобный фон, конкретно оттеняющий исключительность событий. Только в «Локарнской нищенке» и отчасти в «Святой Цицилии» Клейст вводит столь излюбленными романтиками чудеса, но при этом «Локарнская нищенка» стилизована не под сказку, а под быличку, а «Святая Цицилия»- под легенду, то есть жанры, претендующие на достоверность. Явление пугающего привидения в «Локарнской нищенке» передаётся с холодностью объективного наблюдателя-хроникёра.

Клейст использует некоторые традиционные авантюрно-новеллистические мотивы, но трактует их нетрадиционно или трансформирует сами мотивы до неузнаваемости. Так, мотив избежания позора за невольный грех и восстановление поруганной чести за счёт счастливого узнавания парадоксально преображён в «Маркизе д’О».

Таким образом, автор отворачивается от традиционных вариантов новеллы как комической, так и трагической; он создаёт свой особенный тип героико-трагической новеллы. Столь важный для традиционной новеллы счастливый/несчастливый финал для Клейста не столь существенен. Для него важнее практическое решение моральной проблемы, а героическая стойкость может привести как к спасению («Маркиза д’О»), так и к гибели («Обручение на Сан-Доминго»). Исключительные происшествия у Клейста обычно являются частью некоего катастрофического события, затрагивающего судьбы многих людей, и вместе с тем порождают глубинные события, сотрясающие не только материальное бытие, но и переворачивающие духовный мир основных героев повествования.

В новеллах внутренний мир личности, сотрясённый внешними событиями, должен противостоять неустойчивому миру не только поисками и личной ситуацией, но и героической защитой нравственных ценностей, ведущей в конечном счёте к гармонизации мира.

«Граничные» ситуации пробуждают в личности её героические возможности, в этот ответственный момент как бы происходит дозревание личности и одновременно её самопознание, диктующие затем ей твёрдую линию поведения. Поведение это может казаться со стороны эксцентричным, нелепым или смешным, но его героическая сущность при этом не поколеблется. Индивидуальный героический акт оказывается выше социальных предрассудков.

У Клейста ситуация является исходной не только для внешних, но и для внутренних действий, которые развёртываются параллельно с внешними и взаимодействуют с ними. В отличие от других романтиков писатель изображает странное поведение - результат странных обстоятельств, но не странные характеры.

В новеллах Клейста присутствует сильнейшее драматическое напряжение, само повествование разбивается часто на серию ярких эпизодов, имеющих характер, сходный с драматическими сценами. И всё же Клейст не выходит за границы жанра и нисколько не нарушает специфику новеллы. Ведь структура новеллы включает концентрацию действия и известный драматизм. И то и другое доведено Клейстом, можно сказать, до предела.

Клейст создал двухчастную композицию новеллы: два последовательных (включая предысторию) или параллельных сюжета прикрепляются как к шарнирам к тем же поворотным пунктам. Таким образом, удаётся драматически спрессовано передать целую «историю», которая могла бы составить длинную повесть.

 Скачать реферат