Слияние христианских и языческих мотивов в раннем творчестве С.А. Есенина

Родился я с песнями в травном одеяле.

Зори меня вешние в радугу свивали .

Вырос я до зрелости, внук купальской ночи,

Сутемень колдовная счастье мне пророчит.

Мифологизируя своё рождение, называя себя «внуком купальской ночи», Есенин заявляет о себе, как о прямом наследнике духа далёких предков. Он - избранник судьбы - волен выбирать свой жизненный путь:

Только не по совести

счастье наготове,

Выбираю удалью и глаза и брови.

Как снежинка белая, в просини я таю

Да к судьбе разлучнице след свой заметаю.

В более позднем стихотворении «Гой, ты, Русь моя родная» поэт вновь ставит себя перед выбором между «раем» и «родиной» и выбирает земное счастье:

Если крикнет рать святая:

«Кинь ты Русь, живи в раю!»

Я скажу: «Не надо рая,

Дайте родину мою .»

Тема «доли» и «недоли» очень характерна для ранней есенинской лирики. А вместе с ней приобретает особое значение и тема выбора судьбы, тема волевого преодоления предопределённости. Связано это было с тем, что поэт одновременно и верил, и не верил в своё поэтическое призвание. В самом начале пути будущее оставалось для него не прояснённым и обманчивым. Он прекрасно понимал, что «счастье» не свалится само на голову, и поэтому надеялся только на собственные силы. Личный опыт, личное осознание смысла жизни постепенно и последовательно подводили его к революционным идеям «Нового Спаса» и «Инонии».

Стихотворение «Зашумели над затоном тростники…» (1914) полностью построено на приметах и поверьях Константинова. Однако смысл его сводится к самому важному для поэта, как, впрочем, и для всего человечества, вопросу, принуждающему выбирать между жизнью и смертью. Трагическое по содержанию стихотворение рассказывает о гадании девушки на свою судьбу:

Зашумели над затоном тростники.

Плачет девушка-царевна у реки.

Погадала красна-девица в семик,

Расплела волна венок из повилик.

Ой, не выйти в жёны девушке весной,

Запугал её приметами лесной.

На берёзке пообъедена кора,

Выживают мыши девушку с двора.

Бьются кони, грозно машут головой.

Ох, не любит чёрны косы домовой.

Запах ладана от рощи ели льют.

Ходит девушка по бережку грустна,

Ткёт ей саван нежнопенная волна.

Действие стихотворения происходит в четверг седьмой недели после пасхи. В народе этот день называется семик. Этот древнеславянский языческий праздник, знаменовал конец весны, начало лета и был связан с верой наших предков в растительных духов. Характерно его древнее название – «зелёные святки». Название «семик» закрепилось за этим праздником уже после принятия христианства на Руси. Семик слился с праздником Троицы (семик праздновался в четверг седьмой недели после пасхи, Троица - в воскресенье, завершаюшее ту же неделю), но возникшие в древности обрядовые действия сохранились, несмотря на то, что не имели отношения к содержанию христианского празднества. Некоторые обычаи семика сохранялись в сельской местности до недавнего времени. В этот день, как и на Троицу, гадали по венкам. Вначале плетут венки, надевают их себе на голову, потом идут к реке, снимают венки, опускают их на воду возле берега и, сквозь венок, зачерпнув рукой воды, умываются. Затем, взяв венок, бросаю далеко на воду. Если он потонет, то счастья не жди. Не потонет – радуйся. Это обрядовое гаданье отразилось в стихотворении Есенина. Не обошлось в нём и без нечистой силы: «лесного» и «домового». Лесной – это тот же самый леший. Домовой в религиозных верованиях – дух, живущий в доме, охраняющий домашний очаг. В представлениях о домовом отразились пережитки первобытных культов. С верой в домового связаны многочисленные обряды: принесение в жертву, кормление, приглашение в новый дом и др. Языческая тема присутствует в есенинском стихотворении и в описании природы. Природу Есенин одухотворяет, подобно язычнику. Она является у него живым действующим лицом. Она не безучастна к переживаниям главной героини стихотворения.

В стихотворении «Троицыно утро, утренний канон…» Сергей Есенин использует мотивы, связанные с праздником Троицы, который на Руси отмечался широко и повсеместно. Однако и здесь они служат только фоном для выявления основной идеи, связанной со страстным желанием предугадать собственную судьбу в её трагической предопределённости.

Троицыно утро, утренний канон[5],

В роще по берёзкам белый перезвон.

Тянется деревня с праздничного сна,

В благовесте ветра хмельная весна.

Праздник Троицы приходился на пятидесятый день после Пасхи, поэтому его другое название - Пятидесятница. На пятидесятый день после воскрешения Иисуса Христа, апостолы услыхали доносившийся с неба шум, похожий на надвигающуюся бурю, затем над их головами внезапно вспыхнули огненные языки. Это Дух Святой снизошёл на апостолов, и тогда они отправились по миру проповедовать учение Христа. По христианским представлениям праздник Троицы олицетворяет три лица Бога – Бог-отец, Бог-сын и Бог-дух святой. Вера в то, что Бог существует в трёх лицах, или ипостасях, оформлена в виде догмата, принятого в церковном соборе в Константинополе в 381 году. Внушая её своим последователям, христианская церковь подчеркивает «непостижимость» догмата для человеческого разума, что якобы свидетельствует о его сверхъестественном характере. В действительности представления о божественной Троице сложились в глубокой древности. Троицы существовали в религиях Древнего Египта (Осирис, Изида, Гор), Древней Индии (Брахма, Вишну, Шива), Вавилонии (Ану, Эа, Бэл) и других, явившись отражением факта существования моногамной семьи. По мнению ряда исследователей, Троицы богов возникли как связующее звено между многобожием и единобожием в период перехода от политеизма к монотеизму.

На Руси пятидесятница, так же, как и «семик», была связана с гаданиями на судьбу. Задумывался и Есенин о своём будущем, которое чаще всего представлялось ему не в радужном цвете. Поэтому в стихотворении «Троицыно утро» к ощущениям праздника примешиваются настроения неуверенности, сомнений и страха. Судьба не обещает поэту ничего хорошего:

На резных окошках ленты и кусты.

Я пойду к обедне плакать на цветы.

Здесь следует сказать, что обрядность семицкой и Троицкой недели включает в себя культ растительности. На Троицу украшали зеленью дома снаружи и внутри, пол в избе обязательно устилали душистыми травами и цветами, а на улицах ставили молодые деревца. Этот старинный обычай вошёл и в церковный ритуал – церковь тоже украшали зеленью, пол устилали травой, а к обедне ходили с букетами цветов. Зелень должна была обеспечить плодородие, хороший урожай, принести здоровье людям и домашнему скоту, уберечь от всего нечистого, вредоносного. Повсеместно в русских деревнях существовал обряд «завивания берёзки» и заплетания венков.

Этот праздник был насыщен обрядами. Неслучайны дни проведения праздника, выбранные языческими предками. Они открывали начало сельскохозяйственных работ, а от результатов их зависела сама жизнь – как тут не справить ритуальные действия? Торжества начинались за неделю до Троицы и продолжались неделю после неё. Седьмая неделя после Пасхи называлась семицкой (русальной, зелёной, зелёными святками), а четверг семицкой недели семик. Люди считали, что в это время русалки выходят из воды и становятся особенно опасными для неосторожных путников. З.П. Харламова рассказывает: «На Троицкую неделю из воды выходили русалки – рожь смотреть. Если встретишь русалку, и она у тебя спросит: «что несёшь», - надо отвечать: «полынь». Русалка ответит: «брось её под тын», - и убежит. На праздник Ивана Купалы русалок задабривали и провожали в реку. С русалками жили водяные. На берегу Оки можно найти остроконечные камни. Их называют: «чёртов палец», и считают, что это пальцы водяного. В Константинове водяного называли «шутушка».

 Скачать реферат