Особенности поэтики романов Михаила Булгакова

Использование фантастического в "Театральном романе" имеет и философский аспект. В этом плане фантастика не связана с событийным рядом, она спроецирована на сознание героя. В сознании Маскудова возникает фантастическое видение, когда редактор Рудольфи, явившийся к нему по делу, превращается в Мефистофеля: "Дверь распахнулась, и я окоченел на полу от ужаса. Это был он, вне всяких

сомнений. В сумраке в высоте надо мною оказалось лицо с властным носом и разметанными бровями. Тени играли, и мне померещилось, что под квадратным подбородком торчит острие черной бороды. Берет был заломлен лихо на ухо. Пера, правда, не было. Короче говоря, передо мной стоял Мефистофель. "Это видение снова напоминает нам о принципе "фантастического реализма" Достоевского, как и кошмар Алексея Турбина.

Способность героя фантазировать, воссоздавать иную действительность связаны в "Театральном романе" с творческим процессом. Появление этой способности у Максудова совпадает с началом написания романа, а исчезновение - с окончанием работы: "Однажды ночью я поднял голову и удивился. Корабль мой никуда не летел, дом стоял на месте, и было совершенно светло… Каждую букву на листе можно было разглядеть без всякой лампы. - Боже! Это апрель! - воскликнул я, почему-то испугавшись, и крупно написал: "Конец", "и о пьесе: "Чем дальше, тем труднее она становилась. Коробочка моя давно уже не звучала, роман потух и лежал мертвый, как-будто никто не приходил на помощь." Когда фантастическое начало в человеке исчезает, останавливается творческий процесс.

Таким образом, элементы фантастического в "Театральном романе" непосредственно связаны с творческим началом в человеке. Такой характер использования фантастики подводит нас к очень важной для произведений Булгакова теме творчества.

§ 2. Библейские сюжеты

Связь времен

Философские обобщения

Культурное наследие

Мировоззрение

Сюжеты

История Иисуса (Рождество, преображение, смерть и т.д.)

История Понтия Пилата

Апокалипсис

Страшный суд

Зарождение будущей структуры романа "Мастер и Маргарита" видно в "Белой гвардии" не только во взаимоотношении реального и фантастического планов, но и в особенностях функциональной роли библейской тематики. Этот элемент поэтики рассматривается самостоятельно ещё и потому, что имеет иную природу условности: библейские мотивы и темы складываются в особую знаковую систему, заключающую в себе некие "вечные" категории, нравственные или культурно-исторические.

Булгаков обращается к библейской тематике уже в ранних произведениях, относящихся к 20-м годам. Обращение это происходит на уровне стиля. В тексте "Записки на манжетах" (1920-1921 гг.) встречаем зачин, многократно используемый затем в "Белой гвардии": "И было лето от Р.Х. 1920-е из Тифлиса явление." Торжественное звучание текста подчеркивает значимость описываемых событий. Рассказ "Похождения Чичикова" начинается с торжественного вступления, в котором возникает поэтический образ, заключающий в себе возвышенную оценку поэмы Гоголя: "… мерцает неугасимая лампада с надписью "Мертвые души".

Другой аспект - иронический. Булгаков свободно обращается с библейскими образами ангела, дьявола, и т.д. Образы эти вызывают определенные ассоциации, непривычные для контекста, в котором они появляются, что рождает комический эффект: "Ровно через десять минут профессор принимал у себя в кабинете новых гостей. Один из них приятный, круглый и очень вежливый, был в скромном, защитном военном френче и рейтузах. На носу у него сидело, как хрустальная бабочка, пенснэ. Вообще он напоминал ангела в лакированных сапогах . История о калошах вызвала взрыв живейшего интереса со стороны гостей. Ангел молвил в телефон домовой конторы…"; " - Вы можете поручиться, Петр Степанович, что они дадут поколение? Может быть, этот тип выведет стерильных кур. Догонит их до величины собаки, а потомства от них жди потом до второго пришествия"; " - А вы знаете, Александр Семенович, - сказала Дуня, улыбаясь, - мужики в Концовке говорили, что вы антихрист. Говорят, что ваши яйца дьявольские. Грех машиной выводить. Убить вас хотели." Здесь использование библейских образов является элементом поэтики гротеска.

Эти два подхода к библейской тематике сохраняются в романе "Белая гвардия". Торжественный стиль, напоминающий стиль Библии, предваряет описание наиболее важных событий. В начале и в финале романа Булгаков вводит "зачины", окаймляющие повествование об огромном катаклизме истории, каким представлялась писателю его эпоха: "Велик был и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, и зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская - -вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс"; "Велик был и страшен год по рождестве Христовом 1918, но 1919 был его страшней".

Петлюровское шествие - Страшный Суд

Цитаты из апокалипсиса в романе "Белая гвардия"

В "Мастере и Маргарите" библейская тематика разрастается до целого пласта, имеющего в структуре романа самостоятельное значение. Интересно проследить изменения структуры романа, связанные с библейским пластом, в известных редакциях.

Естественно ожидать, что христианский миф отразится в повести. Исследователи отмечали, что с Преображенским связана тема "жреца" и "божества" (как он прямо назван в тексте Булгакова). В уже цитировавшейся работе Бургину удается убедительно показать, что хронология произведенной над псом операции связана с христианской хронологией Рождества. "Отношения Филиппа Филипповича и Шарикова, - пишет Бургин, - это случайное антитворение, пародия на христианские отношения между Богом и Христом". Бургин отмечает, что фамилия "Преображенский" несет двойную символическую нагрузку. Рождение Шарикова - "это пародия на Рождество, совпадающая с сезоном Рождества: 23 декабря 1924 - 17 января 1928 года". На Рождество же указывает и "густая и важная пречистенская ночь с одинокой звездой". Борменталь записывает 26 декабря (на следующий день после Рождества), что в состоянии Шарикова произошло "некоторое улучшение". Далее Шариков произносит свои первые слова 6 января (в день Богоявления).

Появляется Шариков в период, когда Москва полнится апокалипсическими слухами, он отличается животными чертами, создает с помощью "малого демона" Швондера переворот в профессорской квартире, устраивает потоп

(традиционный апокалипсический символ), за что Зина называет его "дьяволом проклятым". Далее, продолжает Бургин, превращения Шарикова - антитеза преображения Христа, который является облеченным в белые одежды. Вместо этого, цитирует Бургин, происходит вот что: "На шее у человека был повязан ядовито-небесного цвета галстук с фальшивой рубиновой булавкой. Цвет этого галстука был настолько бросок, что время от времени, закрывая утомленные глаза, Филипп Филиппович то на потолке, то на стене видел пылающий факел с голубым венцом ." В Евангелии после преображения Христа следуют слова: "Сей есть Сын мой возлюбленный ." У Булгакова: "Что-то вы меня, папаша, больно утесняете, - вдруг плаксиво выговорил человек. Филипп Филиппович покраснел, очки сверкнули. - Кто это тут вам папаша? Что это за фамильярности? Чтобы я больше не слышал этого слова! Называть меня по имени и отчеству!" Существует ещё одна версия, согласно которой сцена преображения вероятней всего связана не с Преображенским, а с другим библейским мотивом: "Цвет . на стене видел пылающий факел ." - надпись, начертанная "против лампады на извести стены чертога" Валтасара, которая в русской транскрипции звучит как "мене, мене, текел упарсин" и, как известно, грозит бедой (Даниил, 5).

 Скачать реферат