Понятие канона в структуре житийного жанра

Возможно, была и другая причина. В Византии писались и массовые жития, например, коптских (египетских) монахов. Такие жития объединяли биографии всех монахов одного монастыря. Причем каждая была описана по полной канонической программе. Очевидно, что такое житие было слишком длинным и скучным не только для богослужения, но и для домашнего чтения.

В обоих случаях, если пользоваться нескольки

ми житиями с канонической структурой, то каноны будут сохранены, но чтение будет слишком долгим и скучным. А если отказаться от канонической структуры, то можно сделать жития краткими и интересными, но каноны будут нарушены.

То есть каноническая общая для всех часть житий должна быть, чтобы сохранить канон, и не должна быть, чтобы не затягивать чтение.

Решено было это противоречие переходом в надсистему. Причем — в свернутую.Каноническая часть была сохранена, но сделана общей для всех житий. А разными были только подвиги разных монахов. Возникли так называемые Патерики — рассказы о собственно подвигах. Постепенно общая каноническая часть становится все менее значимой и в конце концов исчезает, уходит в «айсберг». Остаются просто занимательные рассказы о подвигах монахов.[15]

2.2. Каноны изложения житийных историй

Жития крайне скудны в точном описании конкретных исторических фактов, сама задача агиографа не располагает к этому: главное – показать путь святого к спасению, его связь с древними отцами и дать благочестивому читателю еще один образец.

Немаловажную роль в агиографии играют “традиционные мотивы”, они сформировались под влиянием канона пространного преподобнического жития, их число довольно значительно, и при недостатке фактического материала можно составить текст, опираясь лишь на подробную житийную схему и набор общих мест. В свою очередь сам жанр жития определяет тот тип развития сюжета, который использует агиограф:

Телеологический сюжет: почти в каждом житийном произведении читатель изначально знает, чем оно должно закончиться, кто главный герой, и какие основные конфликты и трудности ему предстоит преодолеть на пути к спасению. Уже в заглавии читателю сообщается тот тип подвига, на котором подвизался святой: «Житие преподобнаго отца нашего Феодосия, игумена Печерского»[16]

Далее повествование продолжается с использованием традиционных житийных мотивов. Это приводило к тому, что сюжетные перипетии практически одинаковы у всех праведников, целые эпизоды заимствовались практически без изменений, в текстах часто встречались явные исторические и географические несоответствия. Классический пример традиционного житийного мотива – пост грудного младенца в среду и пятницу.

При обилии биографических сведений, литературный канон вступал в противоречие с реальными фактами, так Нестор рассказывает о том, что Феодосий был рожден от благочестивых родителей, а потом основной конфликт первой части повествования происходит между благочестивой матерью и ее сыном.

Появлению достоверных сведений в агиографической литературе препятствует и время, прошедшее с момента жизни святого, до создания житийного текста: появляются народные легенды, черты подвижника берутся не из исторических и биографических фактов, а из традиционных византийских житийных мотивов - “топосов”. Появляются тексты, в которых христианские представления сосуществуют с самой безудержной народной фантазиейТак, в греческом житии Симеона Столпника святой исцеляет змею, которую привел к подвижнику змей – сожитель, мученик Меркурий Смоленский возвращается в город, неся в руках свою голову, святой Иоанн Новгородский путешествует в Иерусалим на бесе, Климент Римский попадает в Новгород на большом камне.[17]

2.3. Каноническая структура житийного жанра в 12-13 веках

Жития святых XVII века знаменуют собой, в известном смысле, логическое завершение древнерусской агиографии, постепенный переход к новому периоду русской литературы. В 1-й половине XVII века (период “смутного времени”) наблюдается трансформация жанра - агиографические произведения наполняются географическими реалиями ( например, “Повесть о житии Варлаама Керетского”), элементами бытовой повести (“Повесть об Ульянии Осорьиной”, “Повесть о Марфе и Марии”). 2-я половина XVII в. являет собой эпоху бурной ломки церковных, культурных и литературных традиций, что неразрывно связано с таким сложным общественно-религиозным движением, как церковный раскол. Причиной послужила реформа патриарха Никона, направленная на унификацию некоторых обычаев, обрядов, являвшихся внешним оформлением благочестия, представлявших церковный устав, исправление церковных книг, имевших расхождение с греческими оригиналами. Нарушение обряда церковной службы расценивалось старообрядцами как страшнейший грех и препятствие на пути к спасению.[18]

Авторы старообрядческих житий в принципе не изменили традиционной композиции, сюжетного канона (то есть они придерживались канонов агиографического повествования, сложившегося еще в IV веке в Византии) и основной дидактической задачи, но старообрядческие писатели обогатили этот жанр психологической эмоциональностью, изображением человеческих чувств и взаимоотношений, внутренних переживаний героя, что свидетельствует о процессе эволюции житийного жанра XVII века, но вполне естественно, и об этом следует помнить, что любой древнерусский писатель, приступая к созданию жития, не мог не считаться с уже сложившимися традициями, каким бы новатором он ни был.[19]

То есть старообрядческая агиография обусловлена не столько стремлением писателя к художественному новаторству, сколько тяготением к жанровым и стилистическим традициям, которые на протяжении многих веков сравнительно медленно претерпевали изменения. В этом ярком новаторстве при одновременной внутренней установке на традицию заключается существенное своеобразие житийного старообрядческого повествования.

В жизнеописаниях старообрядцев как бы объединились специфические особенности различных типов житий, в их произведениях мы находим элементы мученичества и юродства, поучения и проповеди, плачи и многочисленные чудеса. Придерживаясь жанрового канона, основных принципов и приемов агиографии, писатели-старообрядцы создали жития наиболее близкие к святительским (ориентацией на святительские жития определяется религиозно-тематическая сторона этих произведений в житии такого вида на первый план выдвигается конфликт между еретиками (язычниками) и православными христианами, защитниками веры – то есть предмет повествования вообще традиционен), но насыщенные эмоциональным описанием собственных переживаний, жизненных тягот и бытовых деталей.[20]

Жития подвижников церкви, написанные во второй половине XIII в., могут быть охарактеризованы в целом как памятники, строже следующие канонам житийного жанра, чем княжеские жития того же периода. Образцами здесь могут служить «Житие Авраамия Смоленского», составленное неким Ефремом в середине XIII в., и первая редакция «Жития Варлаама Хутынского», датируемая второй половиной — концом XIII в. (автор неизвестен).[21]

 Скачать реферат