Цвет в жизни и творчестве Федора Михайловича Достоевского и Льва Николаевича Толстого как средство к пониманию самих писателей

От смерти ее спасает Бог: она ходит в церковь. «Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантию, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей».

Заря – восход солнца, начало нового дня -- стала для Наташи началом новой жизни. «…счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье

вернулась от причастия, она в первый раз после долгих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготеющеюся жизнью, которая предстояла ей». И опять появляется цвет непорочности, чистоты. Наташа «заново родилась».

Толстой показал не только свою героиню в цвете, но именно в Наташином восприятии мы видим других героев романа. На это не способны ни Соня, ни Элен. Это не только дополняет образ самой Наташи, но и дает нам возможность ярче представить других героев.

Для этого достаточно вспомнить «ночные разговоры Наташи с матерью», которые «были одним из любимейших наслаждений матери и дочи». И мать, и дочь рады общению. Именно из этого эпизода мы узнаем, что Борис для Наташи – узкий как часы столовые – узкий, серый, светлый. Удобен ли в общении такой человек, лишенный широты характера, широты понимания других, да еще к тому же он – серый и светлый. Но определение светлый не наполняется светом и солнцем, оно втянуто в круг слова серый. Серые люди – неинтересные, незаметные, обыкновенные, неясные. Вот мы и расшифровали характер Бориса, на основании цветов, интуитивно выделенных Наташей.

А Пьер у Наташи очерчен ярко и определенно: синий, темно-синий с красным. В нем четкая определенность и радость красного цвета, привычно соотносимого в русском языке с чем-то хорошим, праздничным, веселым (красный звон, красное солнышко, весна красна). Если Наташа говорит о Пьере, что «он четвероугольный», не то, что Борис «узкий, как столовые часы». У Пьера большая, добрая, вселюбящая душа.

Заметим еще, как цветовой образ может стать смысловым. Мелькнув, казалось бы, случайно в детском лепете, цветовой образ Пьера – синий с красным – возникает вновь в сцене гадания.

Гадая, девушки думают о князе Андрее, в его военной форме и синий, и красный цвет. Но это цвета не князя Андрея, а Пьера. Случайно, одним штрихом, чуть-чуть намеченным, словно совершается предсказание6 судьба дарит Наташе иного суженого, того, который предстал в полудетском лепете самой Наташе – синий, темно-синий с красным.

Наташа изменит сама своей любви к князю Андрею. И в этом проступке, в этом несчастье Наташи особо ярко выделена роль Элен.

В самой Элен все обманчиво: она улыбается той светлой, ясной, красивой улыбкой, которой улыбается всем. Как обдуманно, наигранно каждое ее движение: «села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья». Вычурность, пышность и не только искусность, но и искусственность подчеркнута в манере одеваться неискренней, порочной Элен.

Безразличная красавица советует Наташе, выбирающей себе платье с модисткой, сделать такое, какое уже есть у ней самой – «платье из газа цвета металла», прозрачной, обнажающей ткани, но обманчивого цвета тяжелого металла. Цвет металла – серый, светлый – характеризует Элен, как Бориса, она бесцветная душевно, хотя и красавица.

Мы почти всегда видим Элен в белом цвете, хотя белый – это цвет непорочности, невинности, чистоты, но в то же время насыщенность этого цвета вызывает затухание эмоций – появляется ощущение стерильности, безэмоциональности.

Как поистине великий писатель, Л. Н. Толстой был хорошим психологом, знатоком человеческой души, человеческой психологии. Он интуитивно предугадал характер героев, используя в их описании цветовые оттенки. Как последователь великой плеяды русских и зарубежных писателей и поэтов, он продолжил использование цвета как психологического образа в создании героев. Вот почему мы так четко каждый для себя видим Наташу. Видим ее внутреннее «Я», ее характер.

Чрезвычайно любопытным примером эпитета, преследовавшего Толстого в течение всей его жизни, был „лиловый“. Этот навязчивый цвет пленяюще действовал на него, и почти в каждом своем произведении Толстой окрашивал им самые разнообразные предметы, начиная от людей и кончая полевыми цветами.

Во время отъезда Николеньки в Москву (в „Детстве“) — во всем воздухе была какая-то пыльная мгла, горизонт был серо-лилового цвета“ (гл. 14). Во время хлебной уборки (там же) плыли „бело-лиловые облака“ (гл. 7). Во время грозы („Отрочество“, гл. 2) надвигавшаяся большая туча была „темно-лиловая.“ . Листья выдавались на „лиловом“ фоне (там же).

Бабушка (в „Юности“, гл. 4) носила необыкновенный „лиловый“ бант . Во время поездки в Кунцево („Юность“, гл. 21) Николенька видел залегшую над березняком „тяжелую лиловую тучу“ .

Поверхность реки, на которую так любил смотреть Николенька („Юность“, гл. 32), бывала часто „лиловатой“ .

„Разлапистый репейник с неестественно лиловыми колючими цветками грубо растет выше малины“ (там же, гл. 32).

„Дым, поднимаясь чаще и чаще, расходился быстро по линии и сбился, наконец, в одно лиловатое, свивающееся и развивающееся облако“ („Севастополь в августе 1855 года“, гл. 24).

„Кудрявые кусты сирени кое-где как будто были посыпаны сверху чем-то белым и лиловым“ („Семейное счастье“, ч. 1, гл. 2).

Во время венчания Катя стояла „в чепце с лиловыми лентами“ (там же, гл. 5).

В „Войне и Мире“:

Старик Болконский „лежал высоко на спине с своими маленькими костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками руками на одеяле“ (т. III, ч. 2, гл. 8).

„Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги“ (IV, 3, 13).

Собачонка, с которой не расстается Платон Каратаев, — „лиловая“ (и это Толстой повторяет несколько раз).

Перед сражением у Красного небо было „черно-лиловое“.

Перед Островной на восходе гнались ветром „сине-лиловые“ тучи.

Перед Тарутином стояла ночь „с черно-лиловатыми тучами“.

Графиня Безухова носила „темно-лиловое платье“.

Кн. Андрей во время своей поездки в Рязанские имения видел, как по дороге из-под листьев вылезала трава и цветы, и цветы эти были „лиловые“ (т. II, 3, 1).

На углу Поварской Пьер увидел женщину армянского типа, которая „в своем богатом атласном салопе и ярко-лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег“ (III, 3, 34).

В „Анне Карениной“:

Во время бала Анна „была не в лиловом, как того непременно хотела Кити, а в черном“ (ч. 1, гл. 22).

„Кити видела каждый день Анну, была влюблена в нее и представляла ее непременно в лиловом“ (там же, гл. 22).

„Что это Мари в лиловом, точно черное, на свадьбу“, говорила Корсунская (ч. 5, гл. 5).

По приезде из Москвы Кити „в том темно-лиловом платье, которое она носила в первые дни замужества и нынче опять надела и которое было особенно памятно и дорого ему, сидела на диване“ . и т. д. (ч. 5, гл. 15).

Священник, напутствовавший Светлогуба перед казнью, был одет в „лиловую рясу“ („Божеское и человеческое“, гл. 7).

„За старушкой был еще труп мужчины в чем-то лиловом. Цвет этот напомнил что-то Нехлюдову“ („Воскресение“ ч. 3, гл. 27).

 Скачать реферат