Лирическая проза И.Бунина и ее развитие

Это небольшое аллегорическое стихотворение в прозе, потребовавшее шесть лет работы над ним, отражает бунинское восприятие жизни и своего места в ней, в первую очередь, через образы-метафоры: "таинственная ночь", "холодный туман", "лес", "темнеющая долина", "маленькие хижины маленьких людей" и навязчивая метафора "жуткого одиночества на &q

uot;перевалах". Символично говорится о поисках смысла бытия, о путнике, упрямо бредущем ночными кручами: "Иди, иди. Будем брести, пока не свалимся. Сколько уже было в моей жизни этих трудных и одиноких перевалов. Как ночь, надвигались на меня горестные страдания, болезни, измены любимых и горькие обиды дружбы – наступал час разлуки со всем, с чем сроднился. И, скрепивши сердце, опять брал я в руки свой страннический посох". (2,9)

За год до появления "Перевала" Бунин был назван "беллетристом настроения": "…в рассказах Бунина перед нами какая-то отрывочная и неустоявшаяся жизнь… Не человек строит свою судьбу, но судьба… и через случайные впечатления. Которым она подвергает человека, бросает его то в одну строну, то в другую, заставляя посменно переживать самые разнообразные настроения, в которых общего разве лишь чувство своей крайней беспомощности…"40 Бунина обвиняли в том, что "… в жизни он начал искать не жизнь, а "звуков сладких и молитв".

После выхода сборника рассказов, открывающегося "Перевалом", критика высказывалась о новой программе Бунина – его художественном индифферентизме и эгоцентризме: "Прежний Бунин – представлялся по преимуществу писателем обиженных и угнетенных, занимался общественными явлениями и течениями, интересовался людьми самими по себе. Если же мы присмотримся к характеру его нового сборника, то . придем к выводу, что теперь у писателя на первом плане только его настроение, теперь для него другие люди - только повод высказать свои чувства, мысли, ощущения".41

Критик журнала "Мир божий" Богданович писал: "Взятый в отдельности каждый такой очерк производит приятное впечатление грациозной вещицы, проникнутой поэтическим настроением. Но собранные вместе, эти двадцать (или около того) маленьких "настроении" не дают чего-либо яркого, цельного, а так и остаются отдельными мелкими картинками, черточками, штрихами, рассеянно выхваченными автором из своей записной книжки".42 Но в такой оценке игнорировалась общая тенденция русской прозы, выразившаяся в усилении ее лиризации и субъективации, особенно отчетливо наметившаяся на грани веков. Это явление положительно оценивал еще Белинский, видевший в стремлении к субъективности повествования одну из особенностей реалистического направления в литературе. Этот принцип субъективности получил развитие в повестях и романах Л. толстого, видевшего в самобытности духовного облика человека существенную меру его значимости. Подобная тенденция и в эволюции повествования романов Достоевского. Начатое Толстым и Достоевским продолжил Чехов, который в рассказах последнего десятилетия ("Анна на шее", "Дом с мезонином", "Крыжовник", "О любви" и других) почти полностью отказался от "безавторской" объективной манеры. Спокойное изображение действительности вытесняется в его поздних рассказах напряженным философским раздумьем о жизни, о назначении человека, его месте в истории. Меняется структура повествования: все больше места занимают лирико-философские медитации, реализованные то в виде прямой авторской речи, то в форме монологов героев. Муромцева-Бунина пишет: "То. о чем он (Бунин) пишет в "Жизни Арсеньева" - муки и страдания писать, как хочется, "ни о чем", - зародилось именно в эти годы".43 В связи с этим Бунин предстал перед критикой "искателем красоты и высших радостей для себя"; было высказано опасение: "интенсивно отзываясь на. красоту и отыскивая везде и всюду красивое, г. Бунин все чаще и чаще будет проглядывать жизнь, а его дарование – терять и свою ценность, и свои права на признание…"44

По поводу "перевала" критика вообще высказывалась в том роде, что это "не слишком глубокая философия жизни".45

Подчас кажется, что Бунин позирует перед читателем, привлекая внимание прозрачной символикой повторяющихся иносказаний о "сладкой безнадежности" человеческого одиночества: "…туман сбил меня с толку… Я не понимаю молчаливых тайн этой ночи, как и вообще ничего не понимаю в жизни. Я совершенно одинок, я не знаю, зачем я существую… Мне никто не нужен теперь, и я никому не нужен, и все мы чужды друг другу…" (1, 230)

Бунин оправдывается, делает возвышенными страдания одиночества, эстетизируя идею "отъединенной от мира личности, расторгнувшей все общественные связи и растерявшейся перед хаосом мироздания: "Все равно, все равно!" - повторял я с мучительным наслаждением. – Пусть бушует ветер, пусть шум деревьев, стук ставень, чьи-то крики вдали сливаются в один дикий хаос! Жизнь, как ветер, подхватила меня, отняла волю, сбила с толку и несет куда-то вдаль, где смерть, мрак, отчаянье .". (2, 10)

Субъективность повествования не только в том, что рассказ написан от первого лица, наполнен размышлениями повествователя-героя, но и всем строем лексики и фразеологии, не отличающихся от прямой авторской речи. В размышлениях героев немало от философской и жизненной концепций самого Бунина, которая почти не изменится и в дальнейшем его творчестве. Автор анализирует сложную философскую концепцию "загадочной противоречивости жизни", ее "непрекращающегося движения, как основного признака живого". Об этом свидетельствует семантическое чередование лексем "день" и "ночь", "солнце" и "туман" и так далее, реализующихся в сложной системе параллелизма, в "карнавализованной игре света и тени",

Одиночество, беспомощность перед хаосом мироздания и "бурями" жизни, поиски новой красоты, высших радостей и благословение тайн всеразрешающей смерти - эти мотивы определяют существо жизненной и эстетической позиции Бунина на рубеже столетий, В русской литературе конца XIX века такая позиция не оригинальна – и прежде всего в отношении к декадансу этого времени и его эстетическому выражению в символизме.

"Перевал" ознаменовал новый этап в идейно-эмоциональном и стилистическом плане. Наиболее полно он представлен лирическими миниатюрами начала века. Этот рассказ стал определенным предвидением и в личной судьбе автора. Через всю жизнь он пронесет "страннический посох". Бунин как бы предвидел своп долгий страннический путь и трудный час разлуки, который оказался часом разлуки с родиной.

Скорбное ощущение недосягаемости постоянно ускользающей цели сопровождало писателя всю жизнь. Будущее постепенно теряло для него ценность, прошлое становилось трепетно, горько и нежно любимым.

 Скачать реферат