Тема дороги в творчестве русских писателей и поэтов XIX века

Но для Печорина эта мечта не сбылась: не появился парус и не умчал его в другую жизнь, другим берегам.

Скучающим он нарисован в главе "Бэла", и только когда путешественники поднялись на вершину Гуд-горы, герой очарован серебряными нитями рек, он как ребёнок наблюдает за скользящим по воде голубоватым туманом, румяным блеском, которым весело горят снега на гребнях гор. Когда Печори

н едет на место глава "Княжна Мэри", его охватывает перед лицом опасности жажда жизни, любовь к природе. Но вот он едет обратно. Солнце казалось ему тусклым, на сердце был камень. Таким тяжёлым было его состояние.

Бездомность, неприкаянность Печорина и бессмысленная смерть "где-то на пути в Персию" - вот тот духовный крах, к которому автор приводит своего героя, ибо не дано человеку права судить себя по иным законам кроме общечеловеческих законов, ибо путь двойной нравственности и морали, путь вседозволенности бесплоден, это путь к духовному опустошению, духовной смерти.

В поэме Н.В. Гоголя "Мертвые души" образ дороги возникает с первых строк; можно сказать, что он стоит у её начала. "В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка…" и т.д. Образом дороги поэма и завершается; дорога – буквально одно из последних слов текста: Русь, куда ж несёшься ты, дай ответ? . Летит мимо всё, что ни есть на земли, и косясь постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства".

Но какое огромно различие между первым и последним образом дороги! В начале поэмы это дорога одного определённого персонажа – Павла Ивановича Чичикова. В конце – это дорога целого государства, России, и даже больше, дорога всего человечества, на которой Россия обгоняет "другие народы".

В начале поэмы – это вполне конкретная дорога, по которой тащится вполне конкретная бричка, с хозяином и двумя его крепостными, кучером Селифаном и лакеем Петрушкой, запряжённая лошадьми, которых мы также представляем себе вполне конкретно: и коренного гнедого, и обоих пристяжных коней чубарого и каурого, по прозвищу Заседатель. В конце же поэмы представить себе дорогу конкретно довольно трудно: это образ метаморфический, иносказательный, олицетворяющий постепенный ход всей человеческой истории.

Эти два значения, как две крайние вехи. Между ними располагаются множество других значений – и прямых и метаморфических, образуя сложный и единый гоголевский образ дороги.

Переход одного значения в другое – конкретного в метаморфическое – чаще всего происходит незаметно. Вот отец Чичикова везёт мальчика в город: пегая лошадка, известная у лошадиных барышников под именем Сороки, день – другой бредёт по российским весям, въезжает в городскую улицу… отец, определив мальчика в городское училище, "на другой же день выбрался на дорогу" - домой. Чичиков начинает свою самостоятельную жизнь. "…при всём том трудна была его дорога", - замечает повествователь. Одно значение образа – вполне конкретное, "вещественное" незаметно сменяется другим, метафорическим (дорога как жизненный путь).

Но порою, такая смена происходит подчёркнуто резко, неожиданно. Встречаются и более сложные случаи, когда смена различных образов значений происходит то постепенно, то резко, внезапно.

Чичиков уезжает из города NN. "И опять по обеим сторонам столбового пути пошла вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином…пешеход в потёртых лаптях, плетущийся за 800 верст, городишки выстроенные живьем…" и т.д. Потом следует знаменитое обращение автора к Руси:"Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу…"

Переход от конкретного к общему по-прежнему ещё плавный почти незаметный. Дорога, по которой едет Чичиков, бесконечно удлиняясь, рождает мысль о всей Руси.

Потом этот монолог в свою очередь перебивается другим планом. Чтобы вы почувствовали характер перебива, напомню окончание монолога и те строки, которые в него вклиниваются, его перебивают.

"…И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!

- Держи, держи, дурак! – кричал Чичиков Селифану.

- Вот я тебя палашом! – кричал скакавший навстречу фельдъегерь с усами в аршин. – Не видишь, леший дери твою душу: казённый экипаж! – И, как признак, исчезнула с громом и пылью тройка.

Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! И как чудна она сама, эта дорога: ясный день, осенние листья, холодный воздух… покрепче в дорожную шинель, шапку на уши, тесней ми уютней прижмешься к углу!"

Образ дороги у Гоголя приобретает далее метафорический смысл. Он равнозначен жизненному пути человека. Ведь прожив жизнь человек становится иным. Он расстаётся с мечтами и обольщениями юности, платит за жизненный опыт лучшими своими надеждами.

В одной из сохранившихся глав второго тома поэмы Чичиков говорит о себе: "Покривил, не спорю, покривил. Что ж делать? Но ведь покривил только тогда, когда увидел, что прямой дорогой не возьмёшь и что косой дорогой больше напрямик.

Прямая дорога… Кривая дорога… Это тоже характерно гоголевские понятия. Гоголевский поворот в решении образа дороги.

Говорит всё о том же – об усилении этического момента. Ведь "прямая" или "косая дорога" - это тоже образы метафорические. В одном случае подразумевается "честная жизнь" - по совести, по долгу; в другом – жизнь нечестная, подчинённая корыстным интересам.

Разумеется, то, что Чичиков прибегает к этим понятиям, ещё не свидетельствует о его исправлении. По замыслу писателя ему ещё предстоял длинный путь – и путь не такой уж "прямой"; ещё много бесчестных поступков предстояло совершить ему. Да и говорит Чичиков о прямой и кривой дорогах пока больше в тоне самооправдания.

Но характерно уже то, что в сознании героя возникло уже это понятие, вернее, возникло различие двух дорог. Так Гоголь вводит в свой художественный образ важнейшие моральные координаты, с помощью которых он будет соотносить действительный и идеальный, желаемый путь персонажа.

В предпоследней главе "Мертвых душ" читаем:

"Много совершилось в мире заблуждений, которых бы, казалось, теперь не сделал и ребёнок. Какие искривлённые, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясь достигнуть вечной истины, тогда как перед ним весь был открыт прямой путь…

И сколько раз уж наведённые нисходившим с небес смыслом, они и тут умели отшатнуться и сбиться в сторону, умели среди бела дня попасть вновь в непроходимые захолустья, умели напустить вновь слепой туман друг другу в очи и, влачась вслед за болотными огнями, умели – таки добраться до пропасти, чтобы потом с ужасом спросить друг друга: "Где выход, где дорога?". Какая вдохновенная, яркая речь! Какая горькая, едкая ирония! Как она выстрадана писателем – за нею угадываются многолетние размышления над книгой истории, выношенный личный опыт.

 Скачать реферат