Трансграничность в произведениях Льюиса Кэрролла

Благозвон ошибается: на картах, выполненных в меркаторовской (прямоугольной) проекции, полюса, разумеется, отсутствуют.

Это было прекрасно; но потом стало ясно:

Тот, кого полагалось любить,

Бросил вызов пучине по одной лишь причине ‑

Чтобы в колокол громче звонить!

Все иллюстраторы поэмы неизменно изображают руков

одителя экспедиции с большим колоколом в руке.

— Дал совет он такой, — продолжал наш герой, ‑

«Если Снарка найдешь, не зевай:

Изловил — и назад, с ним попробуй салат,

И огонь из него выбивай

Когда Холидей прислал Кэрроллу на одобрение рисунок «изобретенного» им Снарка, Кэрролл написал, что это чудовище восхитительно, но не может быть допущено на страницы книги, ибо Снарк непредставим! «Непредставимость» Снарка иллюстрируется и двузначностью рекомендации дяди Булочника: непонятно, нужно ли кормить Снарка салатом или использовать его самого для приготовления оного.

Ибо Англия ждет — продолжать не могу:

Жуткий смысл вложен в громкую фразу.

Соберем лучше все, что предъявим врагу

В поединке немедля и сразу!

Начало знаменитой фразы адмирала Нельсона: «Англия ждет, что каждый исполнит свой долг», — сказанной перед началом Трафальгарской битвы, в которой он был смертельно ранен.

«Я .» — Судья говорит; Снарк ответствует: «Стыд!

Вы кругом абсолютно не правы!

Я считаю, друзья, обойтись тут нельзя

Нам без манориального права

«Манор» — феодальная община в средневековой Англии.

А потом сел на стул — жалок стал и сутул, ‑

И несвязно слова зазвучали.

Стало ясно по фразам, что утратил он разум,

Только кости тоскливо стучали

Судя по иллюстрации Г.Холидея, имеются в виду обыкновенные игральные кости.

Как видно, стиль произведений Кэрролла отличается высшей степенью трансграничности.

Черты уникального кэрролловского стиля отчетливо ощутимы и в других произведениях Кэрролла: «Сильви и Бруно», «Полуночных задачах», «Истории с узелками», «Что черепаха сказала Ахиллу», «Аллен Браун и Карр», «Евклиде и его современных соперниках», письмах к детям.

2. Трансграничность ОБРАЗОВ И СОБЫТИЙ В ТВОРЧЕСТВЕ КЭРРОЛЛА

Как было заметно в анализируемом выше произведении «Охота на Снарка», в произведениях Льюиса Кэрролла трансграничность отражается в пересекаемых различными границами разделяющими реальность от сказочности, происходящие мировые события и вымышленную действительность.

Кэрролл писал в то время, когда XX век уже начинал творить свои мифы. После Великой войны (так называли англичане Первую мировую) образ Кэрролла стал неуловимо меняться. Это были годы «победного шествия» «другого» анализа произведений атора, быстро распространившегося в Европе, Америке, России и даже в консервативной Англии. Уже в краткой «Заметке о Шалтае-Болтае», вышедшей в 1921 году, Дж. Б. Пристли высказывал провидческие опасения относительно того, что этой книгой вскоре займется «добрая тысяча важных тевтонцев», что «на сцену неизбежно явятся Фрейд и Юнг со своими последователями».

Можно отметить, что во всех произведениях Кэрролла в виду аллегорические и психоаналитические толкования. Подобно «Одиссее», Библии и другим великим порождениям человеческого гения, книги Кэрролла легко поддаются символическому прочтению любого рода - политическому, метафизическому, фрейдистскому. Некоторые из этих ученых интерпретаций могут вызвать лишь смех.

Шан Лесли, например, в статье «Льюис Кэрролл и Оксфордское движение» находит в произведениях Кэролла зашифрованную историю религиозных баталий викторианской Англии. Банка с апельсиновым вареньем, например, в его толковании - символ протестантизма (апельсины оранжевого цвета - отсюда связь с Вильгельмом Оранским и оранжистами). Поединок Рыцарей - это знаменитое столкновение Томаса Гексли[5] и епископа Сэмюэла Уилберфорса[6] Синяя Гусеница - это Бенджамен Джоветт[7], а Белая Королева - кардинал Джон Генри Ньюмен[8] тогда как Черная Королева - это кардинал Николас Уайзмэн[9], а Бармаглот «может только выражать отношение британцев к папству .»

Нетрудно предположить, что в последнее время большая часть толкований носит психоаналитический характер.

Для того, чтобы рассмотреть произведения Кэрролла и определить что в них выдумка – а что является проекцией на реальность достаточно сложно. По словам некоторых литературоведов, все попытки написать что-то о Кэрролле бессмысленны уже по своей сути. Как можно рассказать о человеке, который никогда не существовал, который, в свою очередь, ничуть не смущаясь этим фактом, умудрился написать книгу о событиях, тоже никогда нигде не происходивших?

Кэрролл— это китайская головоломка-шкатулка, абсурдные матрешки, вложенные друг в друга, до невероятия изящные лексические эксперименты, безупречный хаос сказки, просчитанной до запятой, до капли пота наборщика, до дрожаний ресниц над строкой. Создается впечатление, что читатель, читая его произведения находится между двумя мирами: между тем миром, в котором все происходит на самом деле: где герои произведений автора превращаются в реальных политических деятелей, забавные истории – в реальные мировые события и между сказочным безмятежным мирком, в котором можно стоять на голове – и все это будет легкой веселой сказкой, сном, который когда-то закончится. В этом и состоит явление трансграничности. Говоря словами самого Кэрролла, читатель находится в некой стране Между.

Игра, бесконечная игра со словами, читателем, собой, игра ради самой игры, без победителей и побежденных, песнь пастора, математика, профессора, изобретателя, фотографа, влюбленного.

Песнь песней Кэрролла.

Немного библейские сравнения, но они вполне уместны.

«видывала я такие холмы перед которыми этот холм — равнина»

В сущности, книги — это один из способов оставить свой оттиск на земной поверхности, росчерк в душах людей. И лучше всего это удается людям, случайным в творчестве.

Перенос реального в сказочное наблюдается у Кэрролла повсюду: даже образ Сумасшедшего Шляпника Кэрролла создан по образу профессионального заболевания 18-19 веков. В то время производители шляп сильно подвергались воздействию ртути, которая использовалась при изготовлении фетра.

Впоследствии многие страдали от повреждения мозга и становились психотическими или «сумасшедшими».

Не стоит забывать, что Кэрролл был математиком и физиком. Язык для Кэрролла не был набором пустых символов-слов, лишенных значения. Он видел в языке податливый пластический материал для проверки своих открытий. Предвосхитив своими смелыми экспериментами в области языка появление таких наук, как семантика и семиотика, Кэрролл, быть может, лучше, чем кто-нибудь другой, сознавал, какую опасность для непреложности выводов любой теории (Кэрролла прежде всего интересовала теория логического вывода) таят в себе неоднозначность живого языка, а также неумеренное использование интуитивных соображений, рассуждений по аналогии и отсутствие свода четко сформулированных правил вывода.

 Скачать реферат