Героическая тема у М.В. Ломоносова и Г.Р. Державина

Итак, о войне—ни слова. Бог в оде предлагает Елизавете дей­ствовать по советам Ломоносова — стремиться «в море, в леса, в земное недро» — и обещает: «Врагов советы разорю»[5,81].

Смысл оды совершенно .ясен: она имела антивоенный характер и была сочувственно встречена читателями. За несколько дней ра­зошлось 300 экземпляров тиража ее отдельного издания, оду не­медленно отпечатали повторно, и

новые 300 экземпляров также бы­ли раскуплены. Стихи Ломоносова воспринимались современниками как общественно-политические выступления, и они на самом деле ими являлись.

Ода как жанр в творчестве Ломоносова представляет собой сложное по композиции поэтически-ораторское сооружение, все элементы которого служат единой цели — с наибольшей силой убедительности разъяснить слушателю мысли автора, при­звать его к новым трудам на благо отечества. Словесные периоды Ломоносова обширны и отделаны с большой .тщательностью. Он пользуется многими риторическими фигурами, распространяет ос­новную мысль, увешивает ее стилистическими украшениями, поль­зуется «витиеватыми речами», аргументирует, воздействует на чувства и настойчиво пропагандирует то, что считает важным и- обязательным. Рядом с яркими художественными картинами Ломо­носов ставит серию логических доказательств, сравнение нередко» развертывает в целой десятистрочной строфе и заканчивает его энергичным афоризмом. Приемы его разнообразны и много­численны.

Оду 1748 г. Ломоносов построил на борьбе двух контрастных начал мира — спокойствия, тишины и огня, бури, разрушения. В последней строфе этой оды говорится о том, что огонь в руках русской императрицы как средство сдерживания агрессоров в ко­нечном итоге будет служить европейскому миру. Ломоносов под­черкивает факт влияния России на международные события. Он говорит, что «море нашей тишины» дает успокоение западным странам. Только мирная страна процветает и благоденствует, нот государства, которое не страдало бы от войны, лучшей защитой «города» являются не стены, а мир. Ломоносов больше всего же­лает именно мира. Через полгода после начала Семилетней вой­ны, когда русские войска перешли прусскую границу, выясни­лось, что из-за неподготовленности, отсутствия продовольствия и снаряжения русская армия после первых блистательных успехов вынуждена отступать. В русском обществе это породило уныние и тревогу. Война обещала быть долгой и изнурительной. Исполь­зуя «похвальную оду», Ломоносов вновь выразил свою привер­женность к мирной жизни: «Умолкни ныне, брань кровава . Все­го превыше было мне, чтоб род Российской и соседы в глубокой жили тишине» [VIII, 633, 634].

В оде « На день восшествия…»Ломоносов подходит к синонимам как поэт, для него различие между ними — это прежде всего и главным обра­зом различия стилистические, эмоционально-поэтические. Тем самым создавалась предпосылка для установления общности, а не раздельности синонимов. В оде автор часто употребляет слово «тишина» вместо «мир».

Упрекая Ломоносова в «неточности» словоупотребле­ния, Мерзляков в своем разборе оды 1747 г. отметил это характерное для Ломоносова отношение к синонимам: « . он начинает воззванием к тишине, обогащающей на­роды и царство . Если смею сделать свое замечание, то мне кажется, что слово тишина не выражает всего того, что хотел сказать поэт. Спокойствие, покой, тишина, без­молвие, благоденствие суть идеи частные, заключающиеся в общей идее мир, которая действительно и вполне изобра­жает мысль Ломоносова».[12,89] Мерзляков имеет в виду пер­вую строфу этой оды:

Царей и царств земных отрада,

Возлюбленная тишина,

Блаженство сел, градов ограда,

Коль ты полезна и красна!

Вокруг тебя цветы пестреют

И класы на полях желтеют;

Сокровищ полны корабли

Дерзают и морс за тобою:

Ты сыплешь щедрою рукою

Свое богатство по земли.

Здесь тишина соотнесена как частное понятие с об­щим—мир.

Так как слово, в своей единичности, в представле­нии Ломоносова не является однозначным «понятием», допускающим только одно-единственное, оправданное ло­гикой употребление. Слово для Ломоносова одновременно и уже и шире понятия; шире потому, что оно входит в ряд близких, подобных ему понятий; уже—так как оно не вмещает в себя всех оттенков значения данного понятия (или идеи) в основе синонимического ряда. Такое пони­мание связи между синонимами данного понятия органи­чески связано с поэтической практикой самого Ломоносова.

Отчасти предпочтение тишины миру может быть объяснено и тем, что слово мир заключало, с точки зре­ния Ломоносова, слишком много различных значений — омонимов. Об этом говорит запись Ломоносова, в которой он дифференцирует значения этого слова при помощи латинского перевода всех его значений: В пределах одной оды у него можно встре­тить мир в разных значениях:

Война и мир дают победы.

Война плоды свои растит,

Героев в мир рождает славных.

Владимир, превосходный верой,

Войной и миром исполин.

Но в сердце держит сей совет:

Размножить миром нашу славу,

И выше, как военный звук,

Поставить красоту наук!

(На день восшествия на престол Елизаветы Петровны, ноября 26, 1761)

Употребляя одно и то же слово в его различных омо­нимических значениях, сопоставляя его с другими словами, его синонимами, Ломоносов свою поэзию строил на свой­ствах, самому слову присущих, на его поэтико-стилистических возможностях.

Уже замена слова мир его синонимом тишина означала переход от прямого, понятийно-логического словоупотребления (которому не чужд был и сам Ломоносов) к пере­носно-метафорическому, к эмоционально-поэтическому.

Метафоризация поэтического стиля — бесспорно отли­чительная черта ломоносовской поэзии — опирается на ощущение внутренних связей между подобными, сходными и по значению, и по форме словами.

Также в оде Ломоносов поставил вопрос об истинном и мнимом героизме. Героизм у просветителей XVIII в. считался подлинным, когда человек стремился к общественному благу, и ложным, когда в основе его лежала эгоистическая жажда почес­тей и славы. Мирская слава эфемерна, преходяща. Ломоносов сравнивал Петра I и Карла XII: «Один нас просветить учениями тщился, другой в сражениях взять первенство стремился». В 1760 г. Ломоносов и Сумароков, каждый по своему, перевели оду Ж. Б. Руссо «На счастье». Позднее это сделал Тредиаковский. Тема «счастья» типична для классицизма. Ей отдали дань многие поэты-классики, в том числе Г. Р. Державин и В. В. Капнист. В оде Ж. Б. Руссо говорилось о том, что подлинными героями яв­ляются не завоеватели — «хищники чужих держав», не «герои с су­ровыми делами», пролившие потоки крови: Аттилы, Суллы, Александры—«герои люты и кровавы», а цари, которые следуют правде и содержат свой парод в покое[4,67]. Перевод этой оды явился одним из наиболее ярких поэтических созданий Ломоносова.

Глава 2. Образ А.В. Суворова в творчестве Державина как героического полководца

Во второй половине XVIII в. Россия прославила себя громкими военными победами. Среди них особенно примечательны покорение турецкого флота в Чесменской бухте, взятие Измаила, знаменитый переход через Альпийские горы. Выдвигаются талантливые полководцы: А. Г. Орлов, Г. А. Потемкин, П. А. Румянцев, А. В. Суворов. Слава русского оружия нашла свое отражение в таких патриотических одах Державина, как «Осень во время осады Очакова», «На взятие Измаила», «На победы в Италии», «На переход Альпийских гор». Они продолжали традицию знаменитой оды Ломоносова «На взятие Хотина» и в этом смысле последовательно классицистичны. В них обычно два героя — полководец и русское воинство, персонифицированное в образе богатыря Росса (русский). Образная система обильно насыщена мифологическими именами и аллегориями. Так, например, в оде «Осень во время осады Очакова» в одной строфе представлены и бог войны Марс, и российский герб — орел, и луна как символ магометанства. В оде «На взятие Измаила» Державин широко пользуется художественными средствами Ломоносова-одописца, в том числе нагнетанием гиперболизированных образов, создающих напряженную картину боя. Военные действия сравниваются с извержением вулкана, с бурей и даже с апокалипсическим концом мира.

 Скачать реферат