Зрелый период Шекспира

Только в конце XVIII веке. Мэлон обратил внимание на то, что в первых 126 сонетах даже нет речи о женщине, а воспевается мужчина, и только в последних 26 появляется и женщина. С первых лет XIX века пренебрежение к сонетам заменяется отношением диаметрально противоположным, начало которому положил поэт Уилиам Вордсворт. Он восторженно отозвался о поэтическом значении сонетов, а кроме того, усмот

рел в них автобиографический отпечаток и считал, что «этим ключом отпирается сердце поэта». С лёгкой руки Вордсворта интерес к сонетам становится заразительным. Многие десятки исследователей с жаром отдаются заманчивой задаче заменить недостаток фактических данных об интимной жизни Шекспира изучением этой якобы летописи его сердечных переживаний. Но страстность интереса к сонетам внесла в исследование их столько легковерия и тенденциозности, что до известной степени вопрос о сонетах становится на одну доску с фантазиями Шекспира — Бэконовского вопроса (см. Шифр Бэкона).

Исследователи сонетов распадаются на два главных направления: одни всё в них считают автобиографическим, другие, напротив того, видят в сонетах чисто литературное упражнение в модном стиле, не отрицая, впрочем, автобиографического значения некоторых подробностей. В основе автобиографической теории лежит совершенно правильное наблюдение, что сонеты — не простое собрание отдельных стихотворений. Каждый сонет заключает в себе, конечно, нечто законченное, как цельное выражение одной какой-нибудь мысли. Но если читать сонет за сонетом, то несомненно видно, что они составляют ряд групп и что в пределах этих групп один сонет как бы является продолжением другого.

Так, первые 26 сонетов убеждают какого-то молодого, знатного и очень красивого юношу жениться, чтобы его красота не пропала и продолжала жить в его детях. Ряд сонетов прославляет этого юношу за то, что он оказывает поэту просвещённое покровительство, в другой группе идут горькие сетования на то, что другие поэты завладели покровительством высокого патрона. В отсутствие поэта покровитель завладел его возлюбленной, но он это ему прощает. Обращение к знатному юноше заканчивается в 126-м сонете, после чего начинает фигурировать смуглая дама, с чёрными как смоль волосами и чёрными глазами. Это бездушная кокетка изменила поэту и завлекла его друга. Но кто же такой вельможный юноша и кто бездушная кокетка? Тут-то и начала работать фантазия исследователей и, перемешивая достоверное с полнейшим произволом в буквальном толковании поэтического символизма, дискредитировала значительнейшую часть автобиографической теории.

Из умеренных и обогативших шекспирологию ценными соображениями приверженцев автобиографической теории можно назвать Гервинуса, Ульрици, Фэрниваля, Свинбэрна, Даудена и среди русских учёных отчасти Н. И. Стороженко. Ярким же образчиком увлечений этой теорией может служить огромная глава о сонетах в книге Брандеса. С поражающим легкомыслием Брандес развил и разукрасил догадки одного из новейших исследователей и издателей сонетов Тайлера (Tyler, 1890). Тайлер, приняв давно высказанное некоторыми предположение, что в юноше-покровителе Шекспир вывел красавца-фаворита Елизаветы графа Пемброка, усматривает, кроме того, в «чёрной» красавице последних сонетов известную своими похождениями придворную даму Мэри Фиттон. И вот, пользуясь чисто литературными приёмами сонетов, Брандес дал целый роман о связи Шекспира с Фиттон и в горьком чувстве, оставленном её изменой, видит источник мрачного периода шекспировского творчества 1600—1609 гг. Чтобы характеризовать полную надуманность этого романа, помимо того, что в подтверждение его нет ни одного положительного факта, совершенно достаточно указать, что мнимый оригинал «чёрной» дамы — Мэри Фиттон на подлинном портрете своём светлая блондинка! Научное значение имеет в настоящее время только взгляд на сонеты как на одно из проявлений моды, эпидемически овладевшей литературными кружками в конце XVI в., под влиянием знакомства с литературой итальянской и французской. Впервые высказанный в 1850 г. известным издателем Шекспира Чарльзом Найтом (Knight), этот взгляд затем получил поддержку со стороны таких высокоавторитетных, а главное — научно осторожных шекспирологов, как Стоунтон, Дайс (Dyce) и Делиус.

Из новейших сочинений установление теснейшей связи между сонетами Шекспира и сонетной литературой того времени блистательно проведено в самой авторитетной в настоящее время биографии Шекспира, принадлежащей Сидни Ли (1898). Сравнительное сопоставление сонетов Шекспира с сонетами других английских сонетистов, особенно Даниэля, с полной очевидностью показало, что множество мотивов, поэтических мыслей и сравнений Шекспир заимствовал у своих предшественников с той же лёгкостью, с какой он заимствовал и сюжеты своих драм.

Правда, как и в драмах, он значительно углубил содержание своих заимствований и придал им такой блеск, что занял первое место в ряду английских сонетистов. Но, во всяком случае, об автобиографичности уже не может быть тут речи. Всего характернее, конечно, что вся знаменитая «чёрная» дама, с её «чёрной» изменой и проклятиями поэта по её адресу, целиком взята из сонетов известного Филиппа Сидни, который в свою очередь взял её у сонетистов французских и итальянских. Но, может быть, сильнее всяких учёных доводов против любовной теории происхождения сонетов Шекспира говорит простое эстетическое чувство. Как восторженно ни относиться к их художественным совершенствам, нельзя, однако, отрицать, что эти произведения очень рассудочно отточенные и условные. И вот думается: Шекспир, бессмертный певец любви и страсти во всех её видах, так потрясающий зрителя и читателя изображением чужой любовной горячки, неужели же он собственное глубокое горе выразил бы в таких холодных, придворно-галантных формах?

Отвергая автобиографичность мнимого романа шекспировских сонетов, научно осторожная критика нимало, однако, не думает отвергать автобиографичность некоторых отдельных черт их. Так, например, в той горечи, с которой Шекспир говорит о пренебрежении к актёрскому званию, конечно, сказалось личное чувство. Точно так же вполне реальное лицо герой «мужских» сонетов. Не прибегая ни к каким аллегориям, Шекспир весьма определённо прославляет своего молодого, знатного покровителя и мецената. Он его не называет по имени, но мы знаем, что около 1594 г., когда возникают первые сонеты, у драматурга был один только покровитель — Саутгэмптон и все, что говорится о нём в сонетах, вполне совпадает с биографическими данными о молодом графе. Если Шекспир говорит о своём покровителе в таком нежно-восторженном тоне, что невнимательные издатели XVIII в. усмотрели тут любовное объяснение женщине, то это потому, что такова была манера сонетного жанра. К тому же слова «любовь» (love) и «возлюбленный» (lover), так часто попадающиеся в «мужских» сонетах Шекспира, в то время имели значение просто дружбы.

Раздел 3. Вопрос авторства шекспировских произведений

Существует мнение, что произведения, традиционно приписываемые уроженцу Стратфорда-на-Эйвоне, пайщику лондонской актёрской труппы Уильяму Шаксперу, написал не он. В частности, в качестве кандидатов на авторство пьес Шекспира называют Фрэнсиса Бэкона, Кристофера Марло, графа Рэтленда, королеву Елизавету и других.

 Скачать реферат