Библиография как наука

В ответ на сомнения в перспективности библиографии в эпоху глобальной компьютеризации Л.В.Астахова доказывает, что не следует "драматизировать ситуацию" и ставить крест на библиографических явлениях как морально и физически устаревших. Более того, Л.В.Астахова уверена, что библиографию ожидает светлое будущее, потому что начинается новый этап ее развития - как научного феномена, этап, с

оответствующий информационному веку.

Доктор педагогических наук А.В.Соколов размышляет над концепцией, изложенной в монографии. Предоставляя слово рецензенту, редакция поздравляет Людмилу Викторовну Астахову с присуждением ей звания доктора педагогических наук и с награждением Почетным дипломом Всероссийского конкурса научных работ по библиотековедению, библиографии и книговедению 1997-1998 гг. за настоящую монографию.

Кто из нас не хотел бы расцвета библиографической теории и практики в третьем тысячелетии! Поэтому пафос исследования Л.В.Астаховой не может не вызвать заинтересованного сочувствия. Автор не ищет легких путей и не уклоняется от научных споров. Л.В.Астахова защищает тезис, прямо скажем, спорный: библиография (наша, российская) - научное явление! Монография Л.В.Астаховой - выдающийся вклад в нашу библиографическую науку. Покоряет научная эрудиция и библиографический патриотизм, мужская логика и женственная мягкость суждений, изысканность письменной речи и стремление "дойти до сути".

Исследователь-догматик, выдвинув тезис "библиография - наука", начал бы прямолинейно внедрять его в сознание читателя. Л.В.Астахова действует тоньше. Она говорит о "гипотетическом включении библиографии в число наук" и пытается выяснить, "обладает ли библиография (как часть) свойствами науки (как целого)"? Если бы библиография была научным явлением, рассуждает она, то библиографирование было бы научной деятельностью, библиографическое знание - научным знанием, а библиографический метод - научным методом. Далее она последовательно верифицирует, проверяет все эти гипотезы. Монография в целом представляет собой диалог типа "вопрос - ответ". Ставится вопрос, касающийся той или иной стороны научного статуса библиографии, и ученый дает на него ответ. Проследим, каким образом Л.В.Астахова верифицирует гипотезу, что библиография представляет собой науку.

1. Апелляция к авторитетам. Демонстрируя завидную эрудицию, автор приводит весьма категоричные и остроумные высказывания классиков библиографии от В.С.Сопикова и В.Г.Анастасевича до Н.М.Лисовского, А.М.Ловягина, М.Н.Куфаева, Н.В.Здобнова, которые единодушно утверждали, что библиография - это наука, хотя и несколько отставшая в своем развитии от других наук. Не забывает она и о скептиках. В целом выясняется, что до советской власти российская интеллигенция считала библиографическую деятельность разновидностью научных занятий, а фундаментальные библиографические пособия - научными трудами. Однако Л.В.Астахова понимает, что авторитетные заявления классиков - еще не доказательство того, что библиография осталась наукой в наши дни. Времена изменились, изменились критерии научности, поэтому нужно сопоставить этапы развития библиографии с этапами развития науки. Если библиография и наука развивались синхронно и взаимосвязанно, то этот факт можно считать доводом в пользу научной природы библиографии.

2. Сравнительный анализ эволюции науки и библиографии. Следуя современным философам и историкам науки, Л.В.Астахова выделяет три стадии эволюции научной мысли: классическая наука (XVII - XIX вв.), неклассическая наука (начало ХХ в. - современность), неонеклассическая наука (современность) и соответствующие этим стадиям три формы самосознания науки (онтологизм, гносеологизм, методологизм). Далее выясняется, что имеются аналогичные по срокам и формам самосознания стадии эволюции библиографии: классическая, неклассическая, неонеклассическая библиография. На классической стадии была общепринята формула "библиография - наука"; на стадии неклассической библиографии, когда библиографическая деятельность стала массовой профессией, ее стали относить к практике, а не к науке; теперь пришел черед неонеклассической стадии. Какие трансформации библиографии сулит она?

Неонеклассическая стадия науки и, соответственно, библиографии играет важную роль в исследовании Л.В.Астаховой. Если на этой стадии произойдет такой пересмотр критерия научности, который позволит включить библиографию в состав науки, то будет получен весомый аргумент в пользу тезиса "библиография - наука". Л.В.Астахова обнаруживает искомые аргументы в концепции неонеклассической науки философа В.В.Ильина. Опираясь на его труды, она делает вывод, что "новые идеалы неонеклассической науки позволяют по-новому, более лояльно отнестись к проблеме научного статуса библиографии"[1].

Фактически в основе его концепции лежит позиция классического прагматизма конца XIX в.: научно (истинно) то, что полезно. Я не думаю, что у В.В.Ильина много единомышленников, и мы являемся свидетелями становления экзотической "неонеклассической" стадии научной мысли. Пока в философии и истории науки признаются две стадии: классическая, или "малая" наука (с Галилея в начале XVII в. до Анри Пуанкаре в начале ХХ в.) и неклассическая, или "большая наука", возникшая в ХХ в. и сделавшая "научными сотрудниками" миллионы людей.

Можно и нужно говорить о необходимости гуманитаризации мировоззрения научных сотрудников, занятых в "большой науке" (их сейчас 5 млн), но это не означает отказа от познания объективной истины. И уж совсем нет никаких оснований связывать гуманизацию науки и человечества в целом в грядущем столетии с "либерализацией критериев научности" по отношению к библиографии.

3. Опора на теоретические представления об Универсуме человеческой деятельности (УЧД) и герменевтическом универсуме. Понятие УЧД введено в библиографический оборот, как известно, Н.А.Слядневой. Под УЧД она понимает метасистему библиографии, представляющую собой "всю сложноорганизованную, динамичную совокупность некогда существовавших, актуальных в наши дни и прогнозируемых в будущем видов (отраслей) человеческой деятельности"[2].

Если бы удалось показать, что библиография в своем научном, а не практическом обличии имеет существенное значение для функционирования УЧД, это послужило бы убедительным оправданием библиографии - науки. Но при одном условии: УЧД - феномен, ранее науке неизвестный.

Л.В.Астахова вводит понятие "герменевтический универсум" (вся совокупность текстов или смыслов, взятых в аспекте их понимания). Этот универсум объявляется объектом библиографии. При этом не уточняется, имеются в виду документированные или недокументированные тексты. Очевидно, что введение неологизма "герменевтический универсум" оправдано в том случае, если в науке нет тождественных понятий.

Далее говорится, что в отличие от других гуманитарных наук библиография особым образом взаимодействует с УЧД и герменевтическим универсумом. Ее предметом служат: "УЧД как производитель и потребитель герменевтического универсума (объектный способ формулирования предмета) или проблема рационализации УЧД с помощью системы библиографического знания как научного знания о предметной, функциональной и исторической структурах герменевтического универсума (проблемный принцип формулирования предмета)"[3].

 Скачать реферат