Особенности женской прозы

Исследователи творчества Толстой отмечают не только интертекстуальность ее рассказов, обнаруживающую себя и в тематике произведений, и в поэтике. Литературоведы выделяют в ее творчестве следующие сквозные мотивы:

- мотив круга («Факир», «Петерс», «Спи спокойно, сынок» и др.). Круг у Толстой приобретает значение судьбы, которая не зависит от человека. Круг – это миф героя, его предельно сгущ

енное пространство-время.

- мотив смерти;

- мотив игры («Соня» и др.)

Сквозным мотивом, даже можно сказать сквозной проблематикой рассказов Толстой, проблематикой, идущей еще от русской классической литературы, является вопрос «разлада мечты и действительности», мотив одиночества. Герой Толстой – «маленький», обычный человек, ищущий самого себя в мире. Ее герои живут в придуманном иллюзорном мире, не могут вырваться из раз и навсегда предначертанного судьбой замкнутого круга, бегства от действительности. Но, несмотря на это, они не утрачивают веры в жизнь, надежды на воплощение в реальности романтической мечты.

В этом заключается смысл авторской позиции, авторского отношения к героям. Проза Т. Толстой гуманистична и сочувственна.

Рассмотрим подробнее особенности прозы Т. Толстой на примере рассказа «Петерс».

Перед нами повествование о жизни «маленького» человека, воспитанного бабушкой. На первый взгляд – ничего странного: «мамаша… сбежала в теплые края с негодяем, папаша проводил время с женщинами легкого поведения и сыном не интересовался», поэтому мальчика воспитывала бабушка. Но, прочитав рассказ, остаешься в некотором смятении от неустроенности этой жизни и самого героя. Для того, чтобы проследить, как раскрывается психологический мир героя, и понять, почему такое впечатление остается от рассказа, необходимо выяснить, каковы отношения героя с миром вещей, с другими людьми и, наконец, отношение между мечтами героя и действительностью.

Отметим сразу, что основными приемами раскрытия характеров героев в рассказе являются деталь и подробность. С плоскими ступнями, по-женски просторным животом, он нравился бабушкиным подружкам. Им нравилось, как он входил, как «помалкивал, когда говорят старшие», как «не крошил печеньем». Бабушка воспитала Петерса как старичка, взрослого человека, именно поэтому она была возмущена, когда мальчик стал вести себя на празднике, как ребенок: кружиться на одном месте и громко кричать. Бабушка одинаково относилась к ребенку и к дедушке, который умер. Ей не нужен был маленький мальчик, ей нужен был партнер для игры в карты, кто бы скрасил ее одинокие дни и не доставлял хлопот. Как она поглотила полностью личность дедушки («съела с рисовой кашей»), так же поглотила и личность Петерса. Но внутри у мальчика что-то происходит: он «ждал событий», «спешил дружить», он хочет дружить, просто он не умеет это делать: «Петерс встал посреди комнаты и ждал, когда начнут дружить». А не умел Петерс дружить, потому что общение с людьми ему заменил плюшевый заяц. И возникает совершенно очевидная параллель: заяц – это сам Петерс. Заяц слушал Петерса, верил и помалкивал, и Петерс слушал бабушку, молчал и верил. Образ этого плюшевого зайца будет сопровождать Петрса всю его жизнь.

Еще одной яркой метафорой в создании образа героя служит Черный Кот, Черный Петер, герой карточной игры, в которую играли мальчик с бабушкой. «Только коту, Черному Петеру, не доставалось пары, он всегда был один, мрачный и нахохлившийся, и тот, кто к концу игры вытягивал Черного Петера, проигрывал и сидел как дурак», - а Кот всегда, как признается позже герой, доставался всегда только ему. Так и люди: женщины от него всегда «шарахались», когда он хотел познакомиться, а мужчины «думали бить, но, приглядевшись, раздумывали». Ему тоже не было пары, никто не хотел с ним «играть». Лейтмотивом рассказа и всей его жизни стала фраза «никто с ним играть не хотел».

Даже став уже взрослым человеком, Петерс не может вырваться из этого круга, так как загнанное внутрь детство, не дает ему взрослеть. Он инфантилен и по жизни идет с этим детством. У него детское восприятие действительности, детские мечты.

Он воспринимает женщин как кукол, как вещь («ну дайте мне хоть что-нибудь», - обращается Петерс к мнимому сопернику), потому что сам как вещь. Он хочет отношений с Фаиной, но бездействует, ждет, когда она начнет с ним «дружить». Он может только провожать взглядом «безбожно молодую» Валентину. Он и женился-то «как-то мимоходом, нечаянно» на женщине, заменившей ему бабушку (« твердая женщина с большими ногами, с глухим именем…из кошелки ее пахло черствым хлебом, она всюду водила за собой Петерса, крепко стиснув его руку, как некогда бабушка»). И становится понятным, что «холодный куриный юноша, не познавший ни любви, ни воли – ни зеленой муравы, ни веселого круглого глаза подруги», которого Петерс несет домой в затхлой сумке, - это сам Петерс, по сути не видевший самой жизни.

Жизнь Петерса – «театр теней», сон. Все время подчеркивается, что жизнь идет, все движется: «бегали чужие мамы, визжали и носились быстрые, ловкие дети», «по Неве прошел лед», «и заря, заря…», «новые сугробы», «приходила весна, и уходила весна», «праздновали Новый год» и т.д. Но жизнь эта, движение проходили мимо Петерса. Его с само детства окружали лишь старые вещи, черные краски: «съеденные с одного боку серебряные ложечки», старые сундуки, старые запахи, «черная девочка», «черная зелень», весенний «желтый букет» и т.д. Вокруг Петерса очень много розового цвета: нежные красные родинки, безволосое тело, розовый живот, сдобный ванильный воздух. И очень важной деталью являются глаза. У дедушки – блестящие стеклянные, у Петерса – маленькие, близорукие, перевернутые. Перевернутая стеклянная душа. Все происходит отстраненно от него, его не задевая.

В этом ключе знаковыми являются два эпизода с окном. Если в середине рассказа герой, «тщательно обмотав горло шарфом, чтобы не простудить гланды», решил выпасть из окна, но распахнуть не смог, так как сам тщательно его заклеил на зиму и жалко было своего труда; то в конце рассказа уже «старый Петерс толкнул оконную раму», и самая настоящая Жизнь ворвалась в распахнутое окошко. В финале рассказа явно вырисовывается антитеза жизни и сна. Всю свою жизнь Петерс «крепко спал и ничего не слышал» и «жил сквозь сон». И вдруг однажды, когда ушла от него жена, а вместе с ней и образ бабушки, он «осторожно приоткрыл глаза и проснулся». Здесь, у распахнутого окна, за которым возились «новые дети», происходит перерождение героя, он выходит из замкнутого круга, запрограммированной жизни. Если раньше, испугавшись жизни, он закрылся от нее, и она прошла мимо, то сейчас «Петерс благодарно улыбнулся жизни», и пусть она чужая, равнодушная, бегущая мимо, но она «прекрасна, прекрасна, прекрасна». Мы понимаем, что герой не утратил веры в жизнь, и, может быть, он и останется жить в своем придуманном иллюзорном мире, но теперь он не отталкивает жизнь, а принимает ее такой, какая она есть. И в этом заключается перерождение Петерса.

4. Специфика «женской прозы»

Такие разные, не похожие друг на друга писательницы. И на первый взгляд нет ничего, что бы могло их объединять. И все же не случайно в литературоведении появился термин «женская проза». Это не просто произведения, написанные женщинами-писательницами. Есть в них нечто другое, что объединяет В. Токареву, Л. Петрушевскую, Д. Рубину, Л. Улицкую, Н. Горланову, Т. Толстую и др.

 Скачать реферат