Творческое развитие Анны Ахматовой через лирическую героиню

По тональности "Четки" сродни второй книге стихов А. Блока "Пузыри земли", особенно стихотворение "Все мы бражники здесь, блудницы". Пафос стихотворения задан строкой "Как невесело вместе нам! " Речь здесь идет о том, что греховность сладка только внешне, суть же ее убога и никакого душевного веселия не дает человеку. Недаром "…навсегда забиты окошки

" в художественном пространстве стихотворения, это значит, что внутреннее творческое зрение, одухотворенность лирической героини застланы каким-то разрушающим началом. Символика тоже зловеща: ад, смертный час, черный цвет узкой юбки и трубки, которую курит избранник героини, кошачий разрез его глаз – все страшно до такой степени, что "сердце тоскует". Какой антитезой звучат эти строки прежним, умиротворенным, тем, что были произнесены лирической героиней еще в начале пути!

Синий вечер. Ветры кротко стихли.

Яркий свет зовет меня домой.

Я гадаю: кто там? – не жених ли,

Не жених ли это мой?. .

(из сборника "Вечер")

Нет, на пути ей встретился не светлый жених, царевич, Сероглазый король, а такой же, как она, игрок, жестокий в чувствах, волевой, сильный – одним словом, ровня. Создается впечатление, что он есть ее отражение. Судьба послала лирической героине это испытание, может быть, для того, чтобы закалить ее душу, очистить от гордыни.

Известно, что сталь закаляется в огне, а человек учится на своих ошибках. Лирическая героиня в сборнике "Четки" проходит суровое испытание страстью. "Слишком сладко земное питье, // Слишком плотны любовные сети", - сетует она, как бы оправдываясь. На пути попался тот, кто "сможет ее приручить". Интересен выбор самого слова: не тот, кого я смогу полюбить, например, а именно тот, кто сможет приручить, сломить волю и заставить страдать, тот, кто в "искусстве страсти нежной" неподражаем, для кого чувства – игра, способ проявить власть и волевое начало.

В художественном воплощении его образ рисуется с помощью таких символов: "Взгляды его – как лучи", "и только красный тюльпан, тюльпан у тебя в петлице" (эта деталь наводит на мысль о том, что герой – самовлюбленный, напыщенный, гордый), "он снова тронул мои колени почти недрогнувшей рукой", "как непохожи на объятья прикосновенья этих рук! " Он неверный: "…скоро, скоро он вернет свою добычу сам", "И сердцу горько верить, // Что близок, близок срок, // Что всем он станет мерить // Мой белый башмачок", "Как я знаю эти упорные // Ненасытные взгляды твои! "

Лирическая героиня больна этим человеком:

Безвольно пощады просят

Глаза. Что мне делать с ними,

Когда при мне произносят

Короткое, звонкое имя?

Она действительно влюблена, приручена, низвергнута с высоты своей свободы в обыкновенную роль женщины, которая любит, ревнует, которой изменяют и даже могут разлюбить и бросить. "У разлюбленной просьб не бывает", горько говорит она, как бы прося пощады, - но тщетно!

Она готова даже снять все свои маски и положить их к его ногам:

Не гляди так, не хмурься гневно.

Я любимая, я твоя.

Не пастушка, не королевна

И уже не монашенка я-

В этом сером будничном платье,

На стоптанных каблуках…

Она готова к предельной близости, готова предстать перед избранником такой, какая есть, она признает его победу, ибо понимает, "какую власть имеет человек, // который даже нежности не просит! "

Эта страсть стала слепой, она ведет героиню к саморазрушению. Высокие покровители пытаются достучаться до нее:

. И кто-то, во мраке дерев незримый,

Зашуршал опавшей листвой

И крикнул: "Что сделал с тобой любимый,

Что сделал любимый твой!

Словно тронуты черной, густою тушью

Тяжелые веки твои.

Он предал тебя тоске и удушью

Отравительницы любви.

Ты давно перестала считать уколы

Грудь мертва под острой иглой.

И напрасно стараешься быть веселой -

Легче в гроб тебе лечь живой!. . "

Я сказала обидчику: "Хитрый, черный,

Верно, нет у тебя стыда.

Он тихий, он нежный, он мне покорный,

Влюбленный в меня навсегда! "

("Отрывок", 1912)

Но сердечный недуг в конце концов обрывается тогда, когда действительно задето и самолюбие, и женская гордость лирической героини.

С содроганием она, наконец, понимает суть своего возлюбленного:

О, я знаю: его отрада –

Напряженно и страстно знать,

Что ему ничего не надо,

Что мне не в чем ему отказать.

("Гость", 1914)

А ведь эти черты так свойственны были ей самой когда-то!

Она словно говорит сама себе – довольно, и вот уже по-другому звучит ее голос, решительно и категорично:

Не будем пить из одного стакана

Ни воду мы, ни красное вино!

И вот уже нечто, похожее на язвительную насмешку, вырывается из ее уст в его адрес:

Будешь жить, не зная лиха,

Править и судить,

Со своей подругой тихой

Сыновей растить.

Мол, кесарю - кесарево, а Богу – богово:

Много нас таких, бездомных,

Сила наша в том,

Что для нас, слепых и темных,

Светел Божий дом…

Наконец-то лирическая героиня почувствовала былую силу!

Изменило ли ее это испытание, стала ли она добрее в любви, искреннее? Похоже, что нет: "Мальчик сказал мне: "как это больно! // И мальчика очень жаль" Она по-прежнему разрушитель человеческих сердец! И что-то не похоже, что ей действительно жаль чужих страданий.

Опять, тот, кто ее любит, обречен на смерть.

Мы видим, что лирическая героиня понимает теперь разрушительную силу земной любви, возвращается к своим духовным истокам: все чаще в стихах звучит мотив покаяния:

Дал Ты мне молодость трудную.

Столько печали в пути.

Как же мне душу скудную

Богатой Тебе принести?

Долгую песню, льстивая,

О славе поет судьба.

Господи, я нерадивая,

Твоя скупая раба.

Ни розою, ни былинкою

Не буду в садах Отца.

Я дрожу над каждой соринкою,

Над каждым словом глупца.

19 декабря 1912

Она обращается к Богу, идет от невзгод в Божий дом и там действительно находит утешение:

Я научились просто, мудро жить,

Смотреть на небо и молиться Богу…

Находит прощение, осознает свою духовную и творческую задачу:

Исповедь

Умолк простивший мне грехи.

Лиловый сумрак гасит свечи,

И темная епитрахиль

Накрыла голову и плечи.

Не тот ли голос: "Дева! встань . "

Удары сердца чаще, чаще.

Прикосновение сквозь ткань

Руки, рассеянно крестящей.

И теперь вновь для нее открыты небеса, ей вернули внутреннее зрение. И теперь лирическая героиня прощает прошлое и отпускает его: "Я вижу стену только – и на ней // Отсветы небесных гаснущих огней" Земное – стена, но это не помеха для лирической героини. Тот, кто способен видеть высокое, может увидеть его через любые стены и преграды.

Обретя душевное равновесие, лирическая героиня вновь способна испытывать светлые чувства к тем, кто так же, как она, посвятил свою жизнь Музе, служению искусству. В сборнике "Вечер" это был ее "мраморный двойник", "смуглый отрок", Александр Пушкин, с которым лирическая героиня разминулась в веках, а в "Четках" это ее современник, Александр Блок, к которому можно даже прийти в гости!

 Скачать реферат