Научно-исторический портрет И.П. Павлова

Крайне неодобрительно отнесся Павлов к проекту планирования научных работ, начатому Академией наук по рекомендации Госплана СССР в апреле 1928 года. «Что касается до плана научных исследований, - заявил он, - то таковой дать нахожу невозможным, так как движение работы определяется вопросами, возникающими во время самой работы».Впрочем, к вопросам планирования так отнесся не он один. Академик Ве

рнадский тоже считал, что малоцелесообразно планировать научную работу на десятилетия, и даже на пятилетия вперед.

Еще при жизни Павлова его работы были признаны классическими.

«В Кембридже еще теперь рассказывают о торжественной церемонии получения Павловым почетной степени в университете, - рассказывал академик П. Л. Капица. - Университетские традиции не допускали присутствия в зале заседаний кембриджского «сената» студентов, и они заполнили верхние галереи. И вот оттуда кто-то спустил на веревочке символическое и скромное студенческое подношение ученому - маленькое чучело экспериментальной собачки».

В течение многих лет Павлов разрабатывал учение о высшей нервной деятельности. Шаг за шагом вскрывались тончайшие механизмы корковой деятельности, выяснялись взаимоотношения между корой больших полушарий и нижележащими отделами нервной системы, изучались закономерности протекания процессов возбуждения и торможения в коре. Было определенно установлено, что все эти процессы связаны друг с другом, что все они способны широко концентрироваться и взаимно воздействовать друг на друга. Глубокое проникновение в динамику корковых процессов привело Павлова к мысли, что в основе явлений сна и гипноза тоже лежит процесс внутреннего торможения. Многолетнее изучение особенностей условно-рефлекторной деятельности животных позволило Павлову дать классификацию типов нервной системы. Очень важным разделом его исследований стало изучение патологических отклонений в деятельности высшей нервной системы, наступающих как вследствие различных оперативных воздействий на большие полушария, так и в результате функциональных изменений, так называемых срывов, приводящих к развитию экспериментальных неврозов.

Исследуя качественные отличия высшей нервной деятельности человека и животных, Павлов выдвинул учение о двух сигнальных системах: первой - общей для человека и животных, и второй -свойственной только человеку. Вторая сигнальная система, считал Павлов, связана с первой и обеспечивает речевую способность у человека - «произносимых, слышимых и видимых». Слово является для человека сигналом сигналов, считал он, именно эта вторая сигнальная система допускает отвлеченные понятия. Собственно, при помощи второй сигнальной системы осуществляется высшее человеческое отвлеченное мышление.

В работах «Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Условные рефлексы» (1923) и «Лекции к работе больших полушарий головного мозга» (1927) Павлов подвел итог многолетним исследованиям и дал полное систематическое изложение своего учения о высшей нервной деятельности.

О последних годах жизни Павлова сохранилось множество свидетельств, как серьезных, так и веселых: «В 1923 году, - рассказывал Э. А. Асратян, - Павлов впервые после продолжительного перерыва в поездках за границу приехал в США вместе с сыном Владимиром Ивановичем, физиком, отлично владевшим английским и другими европейскими языками. Многочисленные друзья и поклонники Павлова встречали их исключительно радушно. Проведя несколько дней в Нью-Йорке и посетив ряд научных учреждений, в частности институт Рокфеллера, биологическим отделом которого руководил бывший ученик Павлова по Военно-медицинской академии доктор Ф. А. Левин, отец и сын отправились в Нью-Хавен, намереваясь оттуда выехать в Бостон. На громадном центральном железнодорожном вокзале Нью-Йорка они вошли в пустой еще вагон, и Владимир Иванович стал раскладывать чемоданы по полкам. В этот момент на Ивана Петровича, стоявшего на площадке вагона, внезапно набросились двое неизвестных. Они схватили беззащитного 74-летнего старика, быстро обыскали его, выхватили из кармана пальто бумажник и моментально скрылись. В другой раз в гавани Нью-Йорка у Павлова стащили чемодан с костюмами.

На обратном пути на родину Павлов задержался в Англии, чтобы участвовать в работе XI Международного физиологического конгресса в Эдинбурге. На торжественный прием, устроенный профессором Эдинбургского университета Ш. Шефером в честь знаменитостей конгресса, Павлов вынужден был явиться в простом сером летнем костюме, тогда как все остальные гости были в парадных вечерних костюмах.

Можно себе представить, каков был ужас Ивана Петровича, когда во время второго визита в США (1929 г.) он в одной из гостиниц, выставив вечером ботинки в коридор для чистки (как это Принято делать в Европе), утром не обнаружил их. Ведь после перелома шейки бедра он носил специально изготовленную ортопедическую обувь! К счастью, выяснилось, что ботинки ученого предусмотрительно убрала администрация гостиницы, опасаясь за их пропажу».

До глубокой старости Павлов не переставал учиться.

Изучая психические заболевания, он в семьдесят лет активно посещал больницу доктора А. В. Тимофеева. В семьдесят восемь лет, после перенесенной тяжелой операции, сам пытался выяснить конкретную причину перебоев собственного сердца. Профессору Д. А. Бирюкову, лечившему его, он огорченно заметил: «Как все-таки снизилась у меня реактивность коры, я теперь многое понял с этим постарением». Что же касается отношения Павлова к религии, о чем в науке ходило не мало спекуляций, яснее всего он сказал об этом в письме, направленном 14 октября 1935 года генеральному секретарю английской ассоциации рационалистов-журналистов Эрнсту Тертлю:

«Дорогой сэр! Конечно, я рационалист, который рассматривает интеллект с его постоянно возрастающим положительным знанием как наивысший человеческий критерий. Оно является тем истинным знанием, которое, пронизывая всю человеческую жизнь, будет формировать конечное счастье и мощь человечества. Но во избежание какого-либо неправильного понимания я должен прибавить, что я, со своей стороны, считаю невозможным пропагандировать уничтожение религии в настоящее время и для кого бы то ни было. Я рассматриваю религию как естественный и законный человеческий инстинкт, возникший тогда, когда человек стал подниматься над всем другим животным миром и начал выделяться с тем, чтобы познавать себя и окружающую природу. Религия была первоначальной адаптацией человека (в его невежестве) к его позиции среди суровой и сложной среды - адаптацией, которая стала постепенно заменяться, уступать место науке благодаря деятельности разума с его положительным знанием, представляющим наивысшую неограниченную адаптацию. Я не уверен, способно ли это положительное знание (наука) полностью и для всех заменить религию, не остается ли религия для слабого типа людей как единственная, одна лишь приемлемая для него адаптация; за исключением того, если бы наука могла бы устранить возможность быть слабым самому человеку». «За два месяца до смерти Павлова, в декабре 1935 года, - писал известный генетик Н. К. Кольцов, - мне удалось два дня подряд вести длинную беседу с ним; со мной была М. П. Кольцова, которая рассказывала ему о своих многолетних опытах по генетике темперамента крыс. Иван Петрович чрезвычайно живо заинтересовался этими опытами, показывал нам несколько своих экспериментальных собак, объяснял, как он определяет их темперамент. Потом мы перешли к определению темперамента людей - живых и литературных героев. Иван Петрович без всяких оговорок определял себя как холерика, с неудержимым, сильным и быстрым темпераментом, с исключительно логическим мышлением. Он утверждал, что у него физиологические процессы в коре головного мозга протекают главным образом в лобных долях, как у всех мыслителей, между тем как у представителей искусства они затрагивают меньше всего лобные доли».

 Скачать реферат