Крушение маоистской модели общественного развития и экономические реформы КНР

В указанной же формуле Мао Цзэ-дуна политика отрывается от экономики, не обусловливается ею и не вытекает из нее. Положение Мао не выражает и обратного диалектического воздействия политики на экономику как ее концентрированного выражения, обобщения и завершения. Более того, в этой формуле политика выступает в виде чуждой, внешней силы по отношению к экономике [10, c.223-224].

Итак, в обоих

рассмотренных положениях Мао Цзэ-дуна отсутствует указание на материальную обусловленность как политики, так и деятельности человека, следовательно, и в том и в другом случае фактически отрицается объективность законов общественного развития, что открывает широкий простор для произвола.

Наконец, многие основополагающие «идеи» Мао Цзэ-дуна и его практические действия не могут быть до конца поняты, если не иметь в виду глубинного содержания маоизма, его истинного стержня — национализма, не знающих границ геополитических замыслов, великодержавия.

Исходные мировоззренческие принципы Мао Цзэ-дуна в полной мере проявились в его подходе к решению главных социально-экономических проблем становления нового способа производства в Китае. В теории и на практике он выступил как решительный противник капитального марксистского положения, согласно которому в ходе строительства социалистического общества необходимо соблюдать единство в развитии производительных сил и производственных отношений при ведущей роли первых, т.е. встал на позиции отрицания экономического детерминизма.

После революции 1949 г. и особенно со второй половины 50-х годов в фокусе забот Мао Цзэ-дуна находились вопросы скорейшего превращения Китая в первую державу мира. На опыте строительства социализма в Советском Союзе и странах Восточной Европы он не мог не видеть, что активное воздействие социалистических производственных отношений является мощнейшим ускорителем развития производительных сил. И этот момент, превратно толкуемый Мао Цзэ-дуном, берется на вооружение как важнейшее средство для достижения поставленной цели. В «Заметках .», сделанных им при чтении советского учебника политэкономии, он пишет: «Прежде всего надо изменить производственные отношения, и только потом можно широко развить общественные производительные силы. Это всеобщий закон» [2, c.115].

Это в принципе правильное марксистское положение, если его отнести к начальному периоду социалистического преобразования общества. Социалистические производственные отношения, как известно, не возникают внутри предшествующей формации. И первые акты пролетарской власти направлены на подрыв экономических основ эксплуататорских классов — происходит ликвидация собственности помещиков и капиталистов. Решительное проведение этой линии является залогом не только будущего развития производительных сил, но и сохранения самой революционной власти. Поэтому в первые годы после революции в странах с отсталой экономикой установленные в ходе национализации основных средств производства новые отношения собственности по объективным причинам значительно опережают уровень организации производства и состояние материально-технической базы общества. Ликвидация в Китае после победы народной революции полуфеодальных и полуколониальных производственных отношений, создание государственного сектора и различных форм кооперации мелких производителей явились важнейшими предпосылками для развития производительных сил.

2.2 Экономическая политика маоистов в период «Большого скачка»

Период осуществления в КНР «большого скачка» и создания «народных коммун» (1958-1960) достаточно широко и обстоятельно освещен в работах китаеведов. Здесь мы остановимся лишь на важнейших мероприятиях маоистского руководства, которые находятся в глубоком противоречии с марксистско-ленинской экономической теорией и нанесли тяжелый ущерб хозяйственному развитию КНР.

Смысл отказа от использования в Китае «традиционных» методов строительства социализма, апробированных в СССР и других социалистических странах, состоял, во-первых, в стремлении перечеркнуть опыт Советского Союза, принизить его авторитет в глазах китайского народа, желательно и народов других стран; во-вторых, в попытке (несостоятельной по самой своей сущности) создать экономический фундамент, обеспечивающий возможность впоследствии играть в мире гегемонистскую роль «великого» Китая; в-третьих, в расчете использовать так называемые «преимущества» Китая, состоящие в его бедности и многочисленности населения. Прожектерствуя, Мао Цзэ-дун стремился новой «стратегией» всего за несколько лет достичь в Китае того, чего не смогли добиться другие страны за многие десятилетия.

Практическое осуществление начала «большого скачка» можно отнести к марту 1958 г., когда в китайской печати были опубликованы новые, повышенные плановые производственные задания на текущий год по ряду важнейших отраслей промышленности [1, c.72].

В том же месяце состоялось длительное совещание в Чэнду, которое занимает особое место в подготовке «большого скачка». Это совещание, прошедшее при полном превосходстве Мао Цзэ-дуна и его сторонников, под их «диктовку», ознаменовало полный отказ от решений VIII съезда КПК и явилось заключительным этапом перед принятием новой генеральной линии и коренным поворотом в экономической политике. В выступлениях на этом совещании Мао Цзэ-дун останавливался практически на всех основных моментах своей экономической политики. Впервые выдвинутый им ранее лозунг «Больше, быстрее .» он назвал «генеральной линией», заключающейся в том, чтобы, «напрягая все силы, стремясь вперед, строить социализм по принципу „больше, быстрее, лучше и экономнее”».

На совещании в Чэнду Мао Цзэ-дун выдвинул новую задачу — «прежде всего следует добиваться выполнения за три года пятилетнего плана» — и обещал при этом: «Мы через 15 лет догоним Англию, а через 20 — Америку».

Особое место на совещании в Чэнду во всех выступлениях Мао Цзэ-дуна занимала неприкрытая «критика» Советского Союза с националистических и великодержавных позиций, стремление «доказать», что Китай под руководством маоистов способен на большее и лучшее, чем Советский Союз. Говоря о развитии Советского Союза и Китая, он заявлял, что «наши 8-10 лет будут равнозначны их 40 годам . ибо у нас большое население и совсем другие политические условия — у нас больше жизни и бодрости, больше ленинизма, а они частично утратили ленинизм и погрязли в косности»; что «в вопросе строительства социализма нельзя слепо верить Советскому Союзу»; что в Китае существуют «ведомства, которые многое переняли у Советского Союза и тем самым причинили нам немалый вред». Попытки опорочить строительство социализма в Советском Союзе, выступления «против предрассудков» и «слепой веры», имея в виду опыт и авторитет Советского Союза, понадобились Мао Цзэ-дуну именно для того, чтобы протащить свою собственную авантюристическую линию экономического строительства, и находились в прямой связи с его гегемонистскими устремлениями в области внешней политики [1, c.73].

В мае 1958 г. состоялась вторая сессия VIII Всекитайского съезда КПК, на которой был провозглашен и одобрен коренной поворот от научно обоснованного планомерного движения в строительстве социализма к авантюристическому экспериментированию в развитии всего народного хозяйства, переводу экономики страны на путь «скачкообразного», «волнообразного» развития. Вопреки требованиям объективных экономических закономерностей была выдвинута новая генеральная линия.

 Скачать реферат