Перспективы вступления Турции в ЕС

Новый период во взаимоотношениях сторон, часто высокопарно именуемый в турецкой печати «новой эрой», начался с декабря 1999 г.,когда на состоявшейся в Хельсинки встрече глав государств и правительств ЕС Турции был предоставлен официальный статус страны-кандидата на вступление в члены ЕС. Наряду с изменением формального статуса большое значение имели некоторые подвижки в подходах к проблеме прие

ма новых членов со стороны Евросоюза, а также смена приоритетов в социально-экономической жизни самой Турции.

Определенный положительный резонанс в Турции вызвало опубликование данных опроса общественного мнения, проведенного среди жителей стран-членов ЕС по проблеме полноправного членства Турции накануне хельсинского саммита5. В опросе приняли участие 11 тыс. респондентов. На вопрос «Желаете ли вы видеть Турцию полноправным членом ЕС?» число давших положительный ответ составило в Испании 32%, в Португалии – 28%, в Англии- 23%, в Греции и Голландии – 22%, в Ирландии – 19%, в Финляндии – 18%, во Франции – 17%, в Германии – 9%, в Австрии – 6,5%. На вопрос «Считаете ли вы, что Турция будет принята в полноправные члены ЕС?» количество ответивших утвердительно составило в Греции – 45%, в Голландии – 36%, в Англии – 26%, в Португалии и Ирландии – 25%, в Финляндии – 24%, в Испании – 18%, во Франции – 16%, в Германии – 15%,в Австрии – 14%. При этом среди причин, по которым возможно принятие положительного решения о полноправном членстве Турции в ЕС, на первом месте фигурировали ее геополитическое положение (37%) и динамично развивающаяся экономика (34%). Среди причин, по которым респонденты считали принятие Турции в полноправные члены Союза невозможным, первое место с большим отрывом заняла нерешенность проблемы прав человека (62%), второе – недостаточный уровень экономического развития (45%). Лишь 19% опрошенных отметили в качестве препятствия то обстоятельство, что в результате принятия Турции в рамках ЕС будет нарушена религиозная однородность.

Таким образом, итоги опроса свидетельствовали, с одной стороны, об отсутствии у жителей стран Западной Европы единодушного сопротивления решению о полноправном членстве Турции, а с другой, – о том, что в ряду основных препятствий на пути двустороннего сближения рассматривались все же отнюдь не религиозные факторы, а объективно требовавшие своего решения проблемы в сфере прав человека и экономики Турции.

Важным позитивным обстоятельством в процессе двустороннего сближения следует считать конкретизацию задач по решению названных проблем. Вступление ЕС в процесс масштабного расширения вызвало необходимость выработки более или менее универсальных и, по возможности, формализованных критериев, достижение которых обеспечивало бы членство в Союзе. В июне 1993 г. на заседании Европейского Совета в Копенгагене было признано право стран Центральной и Восточной Европы на вступление в ЕС в случае соответствия следующим трем составным критериям, которые в последующем получили название копенгагенских6:

Политические критерии предусматривают существование стабильно действующих институтов, которые гарантируют соблюдение демократических прав, обеспечивают власть закона и соблюдение прав человека, в том числе национальных меньшинств;

Экономические критерии предусматривают, во-первых, наличие работающей рыночной экономики, что означает либерализацию цен и системы внутренней торговли, а также обладание соответствующей законодательной базой, в первую очередь обеспечивающей защиту прав собственности. Макроэкономическая стабильность и достижение в обществе консенсуса по основным направлениям проводимой экономической политики выступают факторами, повышающими действенность рыночной экономики. Кроме того, с точки зрения экономической эффективности важны развитый финансовый сектор, а также отсутствие барьеров на пути вхождения агентов на рынок и ухода с него. Во-вторых, национальная экономика должна обладать потенциалом, достаточным для того, чтобы противостоять конкурентному давлению со стороны других членов Союза, что как раз предопределяется существованием функционирующей рыночной экономики, стабильной макроэкономической ситуацией, позволяющей экономическим агентам принимать решения в условиях предсказуемости. Соответствие этому критерию предполагает также наличие достаточного человеческого и физического капитала, включая инфраструктуру, необходимую реструктуризацию предприятий и инвестиционную активность в частном секторе. При этом предприятия должны иметь достаточные возможности для привлечения кредитов в целях реструктуризации и использования инноваций. Кроме того, признано, что чем выше степень интеграции национальной экономики и стран ЕС, которая оценивается через стоимостный и физический объемы взаимной торговли, тем легче достигается соответствие названным критериям.

Третий критерий предусматривает приверженность страны ценностям Евросоюза, то есть его различным политическим, экономическим целям.

С 1998 г. при анализе состояния национальной экономики Турции Комиссия Евросоюза руководствуется именно системой копенгагенских критериев. Такая, хотя и весьма относительная, формализация критериев для вступления в Евросоюз все же служит цели внесения большей определенности в перспективы членства Турции и позволяет конкретизировать те экономические задачи, которые должны быть решены для реализации этих перспектив.

Что касается внутриэкономических изменений, имеющих положительное значение с точки зрения приближения Турции к статусу полноправного члена ЕС, то следует обратить внимание на следующие важные тенденции. Хотя 80–90-е годы прошли для экономики Турции под лозунгами либеральных реформ, в действительности приверженность курсу на построение рыночной системы хозяйства осложнялась длительной и привычной для Турции традицией участия государства в экономическом развитии. Изменение роли государства оказалось весьма трудным процессом, неоднозначно воспринимавшимся обществом, что замедляло ход перемен.

В результате реформирование такой важнейшей сферы, как государственные финансы, проводилось весьма непоследовательно. Вопреки установкам на либерализацию экономики, соотношение между использованием фискальных и кредитно-денежных рычагов экономической политики неизменно, с большим перевесом сохранялось за первыми. Наиболее убедительное тому подтверждение – остававшаяся нерешенной до 2001 г. проблема независимости Центрального банка Турции от исполнительной власти. Данный факт свидетельствовал об устойчиво прокейнсианской концепции государственной финансовой политики. В структуре государственных расходов неизменно присутствовали статьи, использовавшиеся в целях субсидирования тех или иных групп экономических агентов, что, с одной стороны, противоречило курсу на рыночную модернизацию экономики, а с другой, – являлось источником хронических дефицитов. В связи с данной проблемой видный турецкий исследователь З.Ониш писал: «Фактически, вопреки тому, что были достигнуты значительные успехи на пути либерализации, продолжали существовать внушительные элементы контроля… Масштабный интервенционизм на микроуровне продолжал оставаться характерным для турецкой экономики, хотя и в новых формах, с использованием новых инструментов»7. В качестве наиболее яркого примера такого интервенционизма З.Ониш отмечал экспортные субсидии, в первую очередь в форме возврата налогов. Схожей точки зрения придерживается и известная турецкая исследовательница Г.Казган. По ее мнению, для Турции 80–90-х годов было характерным «огосударствление убытков частного сектора». К числу таких явлений, помимо субсидирования экспорта, она причислила составившие около 2,5% ВНП потери государства по урегулированию банковского кризиса 1982–83 гг., когда группа разорившихся частных банков была передана государственным банкам, практику поддержки частных фирм за счет долевого участия государственных банков или посредством передачи последним права собственности, проводившуюся до конца 80-х годов практику девальвации турецкой лиры в интересах экспортеров, поддержку после валютно-финансового кризиса 1994 г. частных банков кредитами ЦБТР, а также создание при нем Фонда страхования депозитов8.

 Скачать реферат