Мусульманская социальная революция

На рубеже XX–XXI веков «революционный ислам» в разной степени и различными способами демонстрирует свою силу в Афганистане, Иране, Пакистане, Египте, Йемене, Судане, Алжире, на Северном Кавказе, весьма заметен в Средней Азии, на северо-западе Китая (в Синьцзяне), в Бангладеш, среди мощной мусульманской общины Индии (до 100 млн. чел.), в Ливане, Палестине, Ливии, Марокко, Боснии, а также – в сре

де упомянутых выше мусульманских диаспор – на Западе. Целью исламоэкстремистов является осуществление повсюду «исламской революции» по типу иранской, с последующим созданием «исламского государства» (иногда уточняется – «исламской республики»), конституцией которого был бы Коран12.

В Египте, например, с 1980 г. демонстрации с требованием введения шариата как основы законодательства в течение многих лет увлекали за собой от 40 тыс. до 100 тыс. человек в разных городах страны, исламские ассоциации объединяли миллионы людей, были представлены депутатами в парламенте и контролировали 180 «исламских» компаний с общим капиталом в 25 млрд. долларов. В Алжире ныне легально действует весьма влиятельное «Движение за исламское общество», с 1997 г. имеющее мощную фракцию в парламенте13.

При рассмотрении всех современных факторов, питающих «революционный ислам», не стоит упускать из виду также историческое и политическое происхождение самого понятия революционности в исламе. Оно исторически прочно связано с революционными событиями 1917–1921 гг. в России, подорвавшими традиционные устои жизни миллионов мусульман, в том числе за пределами России. Февраль и октябрь 1917 г. объективно способствовали исчезновению уверенности мусульман в силе и прочности Российского государства, сотрясаемого малопонятными преобладающей их части революциями (да еще двумя за один год!) и позволяющего ниспровергать самые основы своего существования. Для мусульман легитимность власти даже Временного правительства была сомнительна, ибо не была освящена ни монархией, ни церковью, ни традицией. Октябрь 1917 г. добавил к этим сомнениям ощущение полного разрыва со всеми предшествующими традициями, да и со всем, что олицетворяло российскую цивилизацию. Это породило убеждение в том, что мусульманам отныне не по пути с саморазрушающейся, отказывающейся от самой себя Россией, погрузившейся в хаос, анархию и революционный нигилизм.

Гражданская война и интервенция, поставившие большевиков на край гибели (особенно в 1919 г.), не вызвали массовых национально-религиозных движений мусульман, которые в тех условиях могли привести к краху Советской России. Численность мусульман на территории страны тогда выросла (несмотря на потери в первой мировой и гражданской войнах) в 1910–1923 гг. с 20 млн. до 30 млн. человек. Это была сила, которая могла выступить и против большевиков, и за них. Поэтому политика Советской власти по отношению к мусульманам сначала была исключительно гибкой, направленной на завоевание их симпатий. Обеспечить подобную осторожность и внимание смогли Мулланур Вахитов и Мирсаид Султан-Галиев, видные татарские революционеры, а также знатоки культуры и национально-религиозной самобытности мусульман, возглавившие Центральный мусульманский комиссариат при Наркомнаце России. Ими был начат в марте 1918 г. первый опыт создания социалистической автономии: Южный Урал и Средняя Волга были объявлены Татаро-Башкирской Советской республикой в составе РСФСР. Султан-Галиев предлагал сделать ее «очагом, революционные искры которого попали бы в самое сердце Востока».

После гибели Вахитова в августе 1918 г. Султан-Галиев принял на себя все его обязанности. Во многом (если не в основном) результатом усилий Вахитова и Султан-Галиева было и принятие Декларации прав народов России 2(15) ноября 1917 г., и «Обращения ко всем трудящимся мусульманам России и Востока». С лета 1918 г. проводились съезды мусульман, на которых многие революционеры соседствовали рядом с муллами и вместе с ними провозглашали лозунг «веры, свободы и национальной независимости». До 1921 г. в пропаганде большевиков проводился тезис о совместимости и взаимодополняемости шариата и коммунизма. Ввиду этого часть мусульманского духовенства даже выдвинула лозунг: «За Советскую власть, за шариат!»14.

В декабре 1923 г. было даже проведено совещание мулл под лозунгом «Советская власть не противоречит исламу». Во многом эта линия продолжалась до конца 20-х годов15. Однако вести ее Султан-Галиеву и его единомышленникам было трудно, ибо они сталкивались с опасениями и подозрениями со стороны наиболее ярых «безбожников», а от самого Ленина слышали, что доверия пролетариату Востока «не будет до тех пор, пока в восточных странах полностью не установится социализм»16.

Самый известный французский арабист XX в. Жак Берк лишь частично прав, когда он объясняет суть конфликта Султан-Галиева и Сталина приверженностью советской системы «индустриальным схемам и общим местам», что и побудило ее отвергнуть предложение Султан-Галиева «базировать распространение марксизма среди народов степей на татарской самобытности, понимаемой как «форма» социалистического содержания»17. Конечно, догматизм и невежество мешали многим партаппаратчикам понять, что лишь бережное и уважительное отношение к религии, обычаям, традициям мусульман, их культуре и быту давало единственный шанс принятия идей социализма миром ислама. Этого иногда не понимали и высокообразованные большевики, в отношении к исламу и вообще Востоку остававшиеся весьма пристрастными «западниками». Но еще большее значение имела личная позиция Сталина. Султан-Галиев был для него незаменим, когда надо было завоевывать авторитет у мусульман, привлекать их на сторону большевиков. Но Султан-Галиев, стремившийся всерьез продолжать демократическую политику, предполагавшую уважение национальных прав и особенностей, признание роли ислама и местных обычаев не на словах, а на деле, был Сталину не только не нужен, но и опасен. Поэтому и была развернута в 1923–1940 гг. «борьба с султан-галиевщиной, сопровождавшаяся репрессиями, казнями и чудовищной клеветой.

В свете последующих событий конца XX в. особенно актуально звучит предвидение Султан-Галиевым «поражения революции» и «неизбежности распада» СССР в результате подмены реалистичного «разрешения нацвопроса» его насильственным «изживанием»18. Сталин и, к сожалению большинство руководства РКП(б) тогда предпочли второе. Тем самым они противопоставили социализм исламу, совершенно не приняв во внимание, что ислам – не только религия, но также цивилизация, миропонимание, философия, социальный регулятор быта и поведения, этика и образ жизни. Социализм от этого, как выяснилось в дальнейшем, только проиграл.

Султан-Галиев остался в истории народов Востока как мыслитель, сумевший соединить, казалось бы, несоединимые постулаты марксизма и мусульманской религии, сведя их к общему пониманию социального равенства, преобладания интересов общества над интересами личности, антикапитализма, антиимпериализма, антиколониализма, общественного блага и долга. Он делал ставку на демократические элементы и революционный потенциал ислама. Именно поэтому его называют сегодня «отцом революции Третьего мира».

 Скачать реферат