Ближний Восток и его перспективы

При этом степень вероятности перерастания внутреннего конфликта во внешний тем выше, чем острее социально–экономический и политический кризис, переживаемый страной, и соответственно социально–политический протест против правящего здесь режима, а также (что немаловажно) чем мощнее накопленный страной военный потенциал, могущий быть задействованным.

С этой точки зрения потенциально опасными з

онами «внешней» конфликтности представляются Йемен – Саудовская Аравия, Сирия – Иордания (Турция), Судан – Египет. Маловероятным, хотя и входящими в эту зону потенциальной конфликтности, является ряд стран Персидского залива, между которыми не исключены вооруженные конфликты по пограничным спорам.

Что касается Ирака, то особенности его внутреннего и внешнего положения дают основания предположить, что в ближайшем будущем, будучи озабоченным разрешением своих внутренних конфликтов (с курдами – на севере и с шиитами – на юге), правящий режим Саддама Хусейна скорее будет искать внешних «союзников» и партнеров в регионе, чем противников и предмет конфликтности. Это позволяет фактически на определенное время классифицировать Ирак как зону умеренной конфликтности. Однако такая классификация Ирака будет оставаться «рабочей» на период восстановления силы правящего режима в стране, а также его военного потенциала, что, безусловно, займет годы.

Очевидно, что потенциальным источником конфликтности в регионе становится борьба за ресурсы, а также их перераспределение. При этом следует признать, что в послевоенный период арабский мир длительное время не сталкивался с конфликтами такого рода, во всяком случае в чистом их проявлении. Споры по вопросу распределения водных ресурсов Нила между Египтом и Суданом, а также Евфрата между Турцией, Сирией и Ираком пока не доходили до состояния ярковыраженных конфликтных ситуацией. Поэтому классическим примером такого рода конфликтов можно считать лишь нападение на Кувейт Ирака. Хотя последнее обострение отношений между Сирией и Турцией помимо ряда политических противоречий, вызванных заключенным Турцией соглашением с Израилем, также напрямую связано с распределением водных ресурсов Евфрата, особенно если иметь ввидупредполагаемое строительство Турцией каскада гидроэлектростанций, что, несомненно, уменьшит получаемые Сирией объемы воды.

Вместе с тем предметом борьбы за ресурсы уже в ближайшем будущем могут стать не только нефть и источники пресной воды, но и по мере складывания и формирования регионального общего рынка коммуникации по перевалке энергоресурсов и экспортных и импортных товаров.

Помимо уже упомянутых египетско-суданской, турецко-сирийско-иракской конфликтных ситуаций в борьбе за ресурсы или их распределение узлами конфликтов такого рода могут стать нефтеносные пограничные районы Йемена со странами Персидского залива, а также Иордания как планируемый Центр транзитной торговли из зоны Персидского залива к Средиземноморскому побережью Израиля (Сирия, Египет, Ирак).

Борьба за ресурсы одновременно и во многом скорее всего будет сопряжена с борьбой за лидерство в регионе.

Вместе с тем следует отметить, что на современном этапе вряд ли можно определить ярковыраженного регионального лидера, если иметь в виду регион Ближнего и Среднего Востока в целом. А следовательно, характер этой борьбы будет носить в краткосрочной перспективе ограниченный характер.

Последнее объясняется тем, что расширение традиционно определяемых границ региона Ближнего и Среднего Востока на север за счет бывших республик СССР в Закавказье и Средней Азии будут стимулировать Турцию и Иран к «освоению» этих «северных» пространств. В пользу этого свидетельствуют как сохраняющиеся общие подозрения арабов в отношении бывшей Великой Порты и шиитского Ирана, так и готовность новых мусульманских государств (НМГ) к сотрудничеству с этими двумя государствами.

Традиционная борьба за лидерство в арабском мире между Египтом и Сирией на нынешнем этапе также вряд ли будет носить обостренный характер.

Во–первых, каждое из этих двух государств в силу ряда причин больше нуждается в поддержке друг друга, чем в противостоянии, хотя каждое в своих интересах.

Во–вторых, каждая из этих стран сегодня больше озабочена решением своих внутренних проблем, равно как и проблем в их «ближнем зарубежье»: Сирия – в Ливане, Иордании и Турции, Египет – в Судане, Ливии, Палестине и отчасти Иордании.

В–третьих, Египет и Сирия переживают не самый лучший этап в своем социально–экономическом развитии и, следовательно, пока не располагают достаточными ресурсами для обеспечения своих претензий на лидерство.

В–четвертых, их претензии на лидерство должны учитывать изменившееся соотношение сил в арабском мире, в частности, вес и значимость, по крайней мере, с точки зрения финансовых ресурсов, стран Персидского залива, особенно Саудовской Аравии.

Наконец, в–пятых, их борьбе за лидерство в арабском мире не очень благоприятствует глобальное соотношение сил, находящееся в процессе трансформации.

Тем не менее, несмотря на вышесказанное, нельзя исключать того, что в складывающемся союзе между Египтом и Сирией, зафиксированном на трехсторонней встрече (Египет Сирия, Саудовская Аравия) в Дамаске 6–7 июня 1996 г., уже в скором времени могут проявиться противоречия в подходах и оценках различных общеарабских проблем.

Другой тенденцией, которая способна проявить себя в более отдаленной, чем среднесрочная, перспективе, является то, что можно назвать «антизападным» потенциалом. В данном случае это можно соотнести с тем, что американский профессор Хантингтон квалифицирует как «межцивилизационные разломы». Вместе с тем, в отличие от Хантингтона, а также другого американского автора ФрэнсисаФукуямы речь не идет об эскалации этих «разломов» до уровня вооруженной конфронтации и тем более на глобальном уровне, Скорее всего это коснется уровня и масштабов заимствования опыта и ценностей западной цивилизации, особенно в том, что касается выбора моделей дальнейшего социально–экономического и социально–политического развития, а также возможного пересмотра принципов внешних (политических и экономических) связей со странами Запада, равно как форм и собственно военного присутствия последних в регионе, особенно США.

Такое предположение основано прежде всего на прогнозе дальнейшего усиления тенденции политизации ислама и соответственно его места и роли в будущем развитии как отдельных стран, так и региона в целом.

Кроме того, не следует забывать и о том, что одним из результатов операции «Буря в пустыне» (январь 1991 г.) в восприятии арабов, причем даже тех государств, которые вошли в состав антииракской коалиции, было поражение и унижение арабской нации, нанесение Западом всем арабам в лице Ирака. Представляется, что рано или поздно это должно «отыграть» в обратную сторону.

Более того, как это ни парадоксально, в этом же направлении может «сработать» результативность мирного процесса, распространенного затем на сферу регионального экономического сотрудничества. Ибо, как это может быть не прозвучит странно для теперешнего восприятия читателем, культурно–цивилизационно Израиль стоит скорее ближе к арабам, чем к Западу.

 Скачать реферат