В.В. Путин - исторический портрет

В 2008 г. после окончания второго президентского срока по предложению новоизбранного Президента РФ Д.А. Медведева занял пост Главы Правительства Российской Федерации.

Глава 2. ПОЛИТИЧЕСКИЙ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ В.В. ПУТИНА

Мы смотрим на Путина и видим - каждый свое. Но есть в его облике вполне определенные черты, в совокупности дающие портрет человека, котором

у многие готовы доверить судьбу страны. Главное качество Путина - открытость, избавляющая от необходимости играть кого-то другого. Далее - обостренное чувство собственного достоинства, которое проявляется как в личностном, так и в гражданском плане. Личное достоинство органично преобразуется в такую разновидность скромности, которая подпитывается реалистичной самооценкой. Это черта, в той или иной степени присущая всем выдающимся питерцам. Собчак определил это качество Путина как "абсолютную порядочность". Вот слова самого Путина, сказанные на декабрьской встрече с писателями: "Что до моей последней работы, могу сказать: я об этом назначении знал, но к этому не стремился. У меня ведь нет глубоких связей, извините, с местными элитами. Я же из провинции". [55] Гражданское достоинство органично выстраивается как уверенная русская идентификация. Не случайно Путин заканчивает свое открытое письмо к избирателям пассажем о "достойной жизни", понимая ее "в том самом смысле, какой ее хотят видеть и в какую верят большинство моих сограждан. Как вижу нашу жизнь и я сам, будучи русским человеком".[56] Большинство - это мягко сказано. Декабрьско-январские опросы РОМИР показали, что 90% определяют достоинство России в первую очередь уровнем жизни граждан. 68% согласны в том, что "Россией должны править только русские" (еще 12% ответили "и да, и нет"). И 87% полагают, что "вновь обретенное величие России" возродит патриотизм россиян. Вопрос: это кремлевские имиджмейкеры выдают публике образ "национального героя", персонифицированное воплощение массовых верований и ожиданий, или Владимир Путин и "сам такой"? [57]

Думается, у избирателей есть серьезные основания склоняться в пользу второй версии. Путин представляет определенную профессиональную и социальную группу российского (советского) общества и воспринимается как "чекист", "разведчик", "офицер". Надо признать, что при всей сомнительности (и в советские годы) аттестации "чекист" (или "гэбист") остальные два слова для ныне живущих поколений, воспитанных на Штирлице, - позитивная характеристика. И Путин усиливает этот исходный позитив, демонстрируя вызывающую уважение лояльность к своей корпорации. В прямом эфире радио "Маяк" 18 декабря 1999 г. он определил себя как частицу "мы" - "офицерского корпуса", заявив, что отставка ничего не меняет: "бывших офицеров не бывает". В чем же особенности офицерского этоса? Во-первых, запрет на несбыточные обещания. А это - большое искушение: "у нас столько проблем в стране, что здесь можно все, что угодно, пообещать и всегда можно сделать вид, что что-то выполнено". [58] Во-вторых, обещанное выполнять. В-третьих, делать свое дело не из корысти ("подавляющее большинство офицеров - они бессребреники"), а во исполнение долга - "служения Отечеству".

Мотив служения для Путина особенно значим. На упомянутой встрече он рассказал о личностном кризисе, пережитом в середине 1998 г., после двух лет работы в президентской администрации: "возникло желание бросить государственную службу - компенсация наступила, дальше стало скучно". Компенсация - это когда после поражения Собчака на губернаторских выборах 1996 г. его позвали (сам не просил, настаивает Путин) в Москву. Неожиданное назначение директором ФСБ в июле 1998 г. он воспринял именно как служение, а в марте следующего года предложение занять пост секретаря Совета безопасности - даже как вызов, проверку личного мужества. "Помню, - рассказывал Путин писателям, - долго подбирали секретаря Совета безопасности, все отказались, кроме меня . Тогда уже никто не думал о том, что президент как институт власти в стране сможет приподняться". [59]

Еще одна характерная черта офицерского этоса - решительность, т.е. решимость выполнять намеченное, будь то приказ или собственный выбор. Готовность перевести замысел в действие ставит серьезный вопрос о том, как внутренне, наедине с самим собой Путин легитимизирует то, что он делает и что делают другие по его приказу. Судя по всему, его заботят два момента - моральная правота и безупречная законность.

Вся Чечня-2 оказалась возможной лишь потому, что Путин не сомневался в моральной правоте своего выбора в пользу ответа ударом на удар и уничтожения бандитско-террористического анклава на территории РФ. Писателям он убежденно говорил о том, что "у нас абсолютно моральная позиция. Нам нечего скрывать". Завершая свое выступление на учредительном съезде движения "Единство", он так сформулировал задачу той партии, в которой видит свою опору: "доказать, что нравственность власти - высота абсолютно достижимая". [60]

О провозглашенной Путиным "диктатуре закона" уже сказано много и всякого. Но вот что в начале декабря Путин рассказал о своем приходе в ФСБ и встрече с людьми, которые работали на Лубянке еще в 30-е гг.: "Обсуждали какое-то мероприятие, говорят: нужно сделать так. Я говорю: так нельзя, это незаконно, вот закон . Они говорят: для нас инструкция и есть закон. Для меня это было неожиданно".[61] Для сравнения: по итогам декабрьского опроса РОМИР, 96% согласны и скорее согласны с тем, "что власть и граждане в России должны жить по закону".[62]

Реалистическая чеканность психологического портрета Путина начинает несколько размываться при обращении к его идеологии. И это - хороший признак. Полная совместимость психотипа и идеологии порождает фюрера. В политике личность, одержимая идеей, - это социальная катастрофа. Идеологический выбор Путина вполне понятен, но сама его идеология лишена агрессивной категоричности. Начать хотя бы с того, что в своей статье "Россия на рубеже тысячелетий" он отверг самую мысль о некоей "государственной идеологии". Во многом потому, что он - либеральный консерватор. Попытки придумать консервативную идеологию и создать парламентскую консервативную партию предпринимались у нас уже дважды, и оба раза безрезультатно. Про шахраевскую ПРЕС с консервативным манифестом Вячеслава Никонова помнят только сами ее участники. Про НДР с консервативной платформой Владимира Рыжкова скоро также забудут. А вот у либерального консерватизма, исповедуемого Путиным, похоже, иная судьба. Почему? Потому что время пришло. О консервировании чего ПРЕС могла говорить в 1993-1994 гг.? О консервировании с кем мог говорить НДР после изгнания Черномырдина с поста премьера. Сегодня Путину есть что консервировать, и при этом он сам - мощный консервативный аргумент. Десятилетие российских реформ породило новую реальность. В ней живем мы все, даже те, кто ее клянет и тоскует о возврате в 1985 г. И даже, похоже, научаемся ее ценить. А это есть первое и непременное условие появления консерватизма как идеологии, защищающей наличные институты, - в отличие от прочих воззрений, отдающих приоритет идеям и идеалам. В этом - источник силы консерватизма в противостоянии с его единственным извечным врагом - радикализмом.[63]

 Скачать реферат