Меньшевики в годы гражданской войны

После разгона Учредительного собрания численность партии меньшевиков сократилась (в середине 1918 года осталось менее 60 тыс. человек). В то же время в ряде местных Советов они имели хотя и малочисленные, но достаточно активные фракции. В составе Московского Совета в апреле 1918 года фракция меньшевиков имела 42 места против 118 в прежнем составе.

В конце мая 1918 года в Москве состоялось В

сероссийское партийное совещание менышевиков. На нем были подведены итоги полугодовой работы с советской властью. Правое крыло в лице их лидера Либера выдвинуло лозунг "Мимо Советов!", суть которого была раскрыта в директивной статье, опубликованной в меньшевистском журнале "Новая заря" в июне 1918 года. «Наша задача, - говорилось в статье, - создавать свободную арену для организации движения, порывая с погибающими Советами ., обеспечивая выход на демократические позиции».[16]

В 1918 г. пути левоцентристского большинства и оборонческого меньшинства партии окончательно разошлись. Лидеры петроградской группы правых Потресов и В.Н.Розанов, московской – Левицкий вступили в основанный представителями кадетов, эсеров и народных социалистов Союз возрождения, ставящий своей основной целью вооруженное свержение советской власти. Их более осторожные коллеги (Г.Д.Кучин, В.И.Яхонтов и др.), формально не порывая с партийным центром, но провозгласив себя Группой борьбы за независимость и демократический строй России, выступали за более широкое, чем это предусматривалось официальными партийными документами, вовлечение пролетариата в антибольшевистскую борьбу Учитывая резкое неприятие членами этой группы “нейтрального” как они полагали, отношения ЦК к большевикам, их именовали “активистами.

На местах весь этот разброд привел к тому, что часть членов партии приняла участие в антисоветских мятежах. После провозглашения в Самаре власти Комитета членов Учредительного собрания (Комуч) член ЦК И.М.Майский занял в нем пост министра труда. Меньшевики входили в состав Административного совета Временного Сибирского правительства, Уральского областного правительства, Центрокаспия. “Активисты”, вместе с членами группы “Единство”, участвовали в Уфимском государственном совещании. В августе 1918 г. ЦК РСДРП официально объявил о недопустимости участия членов партии в вооруженных акциях против советской власти, равно как и в антибольшевистских правительствах, а также и о несовместимости позиции петроградской и московской групп правых с членством в партии. Однако еще до этого на РСДРП обрушились правительственные репрессии.

Еще весной, в момент проведения первых послеоктябрьских выборов в советы, большевики предприняли атаку с целью уменьшить представительство в них социалистов. В ход пошли всякого рода фальсификации, в печати развернулась подлинная травля. Например, “Правда” писала о меньшевистско-эсеровском предвыборном блоке не иначе, как о “союзе контрреволюционных агентов и убийц на службе у буржуазии”.

Тем не менее социалистические партии сохранили свое представительство, более того, меньшевики вместе с эсерами получили большинство в советах Костромы, Златоуста, Ижевска, Сормова, провели 45 депутатов в Москве, 225 в Харькове, 120 в Екатеринославе и т.д. Некоторые крупные предприятия, традиционно считавшиеся бастионами большевизма (например, Карзинкинская “Большая” мануфактура в Ярославле) отдали большую часть своих голосов социал-демократическому списку. Возможно поэтому 14 июня 1918 г в преддверии V Всероссийского съезда советов, большевики, обвинив эсеров и меньшевиков “в организации вооруженных выступлений против Рабочих и крестьян в союзе с явными контрреволюционерами” стремлении “дискредитировать и низвергнуть советскую власть”, привели через ВЦИК постановление об исключении их из советов уровней.[17]

В Петрограде и Москве прошли массовые аресты. Среди арестованных оказались участники движения Собрания уполномоченных фабрик и заводов, на котором ЦК РСДРП, после изгнания членов партии из советов, предложил сосредоточить все внимание. Кроме столиц это движение охватило ряд крупных городов – Тулу, Тверь, Ярославль, Коломну, Екатеринослав, Самару, Харьков, Брянск и др. 20 июля предполагалось открытие съезда уполномоченных, в порядке подготовки к нему на 2 июля намечалась всеобщая забастовка. Аресты сорвали эти планы и знаменовали окончание этапа, когда партия шествовала в рамках официальной легальности. По оценкам левоцентристского большинства, это был период вынужденного отступления, по оценкам правых – фактическая капитуляция.

Глава 5. Обострение гражданской войны и репрессии против меньшевиков

Обострение гражданской войны и иностранная интервенция, революция в Германии и процесс международного признания большевистской власти – все это вело к дальнейшей дезинтеграции меньшевизма. Осенью 1918 г. произошло то, что предсказывали лидеры правого крыла, а именно, партийное руководство под влиянием германской революции дополнило свою оценку общего кризиса капитализма признанием неизбежности “социальной пролетарской революции”. Соответственно, и большевистский переворот признавался “исторически необходимым”, а сама русская революция, несмотря на “те или иные антипролетарские, антидемократические или анархические ее тенденции”, – “колоссальным бродилом, приводящим в движение весь мир”.

Стремясь к “восстановлению революционного союза пролетариата, крестьянства и городской демократии и упрочению связи между российским и международным движением”, ЦК РСДРП еще раз открыто отвергло “всякое политическое сотрудничество с враждебными демократии классами” и отмежевалось “от участия во всех, хотя бы и демократическим флагом прикрываемых, правительственных комбинациях, которые основаны на “общенациональных” коалициях демократии с капиталистической буржуазией или на зависимости от иностранного империализма и милитаризма”.

30 ноября 1918 г. ВЦИК отменил свое решение в отношении меньшевиков, исходя из того, что “эта партия, по крайней мере, в лице ее руководящего центра, ныне отказалась от союза (коалиции) с буржуазными партиями и группами, как российскими, так и иностранными”. Однако Мартов связывал это решение с тактическим поворотом большевиков в сторону мелкобуржуазной демократии и, прежде всего, крестьянства. Он ставил легализацию своей партии в один ряд с отказом большевиков от комбедов, признанием поражения в свирепой войне за хлеб, резким осуждением “красного террора” за рубежом, массовыми крестьянскими восстаниями, ростом дезертирства в армии. Вот почему упомянутое выше партийное совещание, приняв постановление о снятии лозунга борьбы за Учредительное собрание, отметило, что поступает согласно французской поговорке: “Нужно отступить, чтобы лучше прыгнуть”.

Но прыгнуть им больше не пришлось. Большевики играли с РСДРП как кошка с мышкой. В конце марта 1919 г. началась новая волна репрессий. ВЧК открыла “охоту на социалистов”, и “старые сидельцы царских казематов, борцы, всей своей жизнью, – как отмечалось в одной из листовок, – доказавшие преданность рабочему делу, вновь заполнили тюрьмы. Именно в это время начинает складываться система закрытых инструкций и циркуляров ВЧК, ставших своеобразной “правовой базой” репрессивной политики в отношении социалистов и прочих “контрреволюционеров”. По установившейся практике, закрепленной специальным циркуляром ВЧК, все осужденные за так называемые “контрреволюционные преступления” подлежали заключению, в концлагерь на срок от трех месяцев до трех лет. Типичным приговором для членов РСДРП стаю заключение в концлагерь “до конца гражданской войны”. Признавая свое полное бессилие в идейной борьбе с “ничтожной, как она выражалась, “группой меньшевиков”, – как отмечал Мартов, – правящая партия решила покончить с “легальностью” социалистических партий и вернуться к системе террора”.[18]

 Скачать реферат