История сарматского мира

Сарматскую эпоху принято рассматривать как новое усиление ираноязычных кочевников в западном ареале евразийских степей после падения северопричерноморской Скифии. Л.Н. Гумилев считал сарматов народом, появившимся в Восточной Европе в результате нового пассионарного толчка в III в. до н.э. (Гумилев Л.Н., 1991, 1993). Являлись ли сарматы пассионариями? На этот вопрос навряд ли можно ответить поло

жительно. Во-первых, потому что сарматы никогда не были едиными не только в этническом, но и политическом отношениях. Во-вторых, значительная часть населения Сарматии в период наибольшей ее известности являлась выходцами из среды восточноскифских народов, продвинувшихся на запад в результате ряда миграций, приходившихся на разное время.

Сарматская эпоха являлась частью общескифской истории Евразии, когда лучшие ее времена уже прошли. Некогда скифы совершали завоевательные походы в пределы Передней Азии, Геродот говорил о 28-летнем господстве их в Азии. Великие завоеватели древности Кир II, Дарий I и другие не смогли нанести ощутимого поражения скифам и подчинить их. Вплоть до III в. до н.э. скифский мир простирался от Дуная до Китая, на западе которого существовала мощная держава Атея, на востоке юэчжи господствовали над хуннами.[2]

Надлом скифского мира начинается с III в. до н.э. К началу этого века прекращает существовать причерноморская Скифия. На востоке хунны создают мощную кочевую державу, разбивают юэчжей и начинают [30] распространять свое влияние на запад. Истинными пассионариями в это время являлись хунны, положившие начало утверждению в евразийских степях тюркоязычных народов. Скифские племена вынуждены были отходить в Среднюю Азию, Афганистан, Индию и на запад за Волгу, в Северное Причерноморье, где окончательно были разгромлены гуннами и разбросаны по разным частям Европы.

Последние всплески скифской активности происходили на новых территориях и в иных условиях. Например, образование Парфянского и Кушанского государств, у основания которых стояли скифские по происхождению династии. Степь же постепенно уступалась другим народам.

За всю историю народам, населявшим обе Сарматии, не удалось создать мощного военно-политического объединения в рамках всей или одной из этих территорий наподобие державы хуннов или хотя бы Атея. В античной литературе вошло в обиход представление о постоянной вражде между различными сарматскими группировками (Тацит). На рубеже эр на территории, ограниченной Доном, Волгой, Кубанью и Тереком, существовало, по крайне мере, три этнополитических объединения (не считая ряда других народов, упомянутых Страбоном): аорсов, верхних аорсов и сираков, которые отнюдь не всегда были в дружественных отношениях между собой. В начале нашей эры в Северо-Западном Причерноморье источники упоминают целый рад «сарматских» народов: роксоланов, аорсов, языгов, аланов (Плиний), которые были независимы друг от друга и проводили самостоятельную политику.

В принципе, сарматская эпоха являлась закатом общескифской истории, на смену которой в европейские степи приходит новая эпоха, определяющей силой которой были тюркоязычные народы.

2. В смысле же языковой оценки (серьезнейшего критерия этнического определения) абсолютно доминирует, даже уверенно подавляет традиция провозглашения и доказательства поголовной ираноязычности кочевников Юга России (полосы евразийских степей) таких, как скифы, савромато-сарматы, аланы.

Между тем выдающиеся представители первого этапа изучения евразийских номадов раннежелезного века в окружающем историко-культурном контексте были более осторожны, неоднозначны, различны в своих гипотезах и выводах (труды В.Ф. Миллера, М.И. Ростовцева, Н.Я. Марра, И.Я. Джавахишвили). Далее все изменилось, и в 1949 г. В.И. Абаев формулирует свой подход так: «Если под общим наименованием скифов и сарматов скрывались также и некоторые неиранские элементы, что возможно, то приходится согласиться, что для их этнической и языковой характеристики сделано пока недостаточно». Уместность замечания безмерно возрастает, если знать и учитывать, что сделано оно в разгар драматического периода советской истории, когда ряд народов Северного Кавказа (нахоязычные чеченцы и ингуши, тюркоязычные карачаевцы и балкарцы) был репрессирован, выселен (1944—1957 гг.), а впоследствии очень трудно восстанавливал свой научный уровень и потенциал. Последствием этого пагубного проявления тоталитаризма стало безоглядное засилье лингвистической концепции сплошной ираноязычности древних кочевников Восточной Европы, активная разработка и широкое внедрение которой фактически совпало со становлением сарматоведения в качестве особой отрасли археолого-исторических знаний, монотонно окрасив его и предрасположив к огульному отрицанию, игнорированию любых иных версий и аргументов.

Предчувствие, ощущение незавершенности исследовательского поиска в этом направлении не исчезало все последующее время среди определенной части историков и лингвистов (ср.: Алиев И., 1960: «иранизм всех сарматов находится под большим вопросом .»; Гамрекели В.Н., 1961: «ряд собственно кавказских племен причислялся к сарматам»; Трубачев О.Н., 1981: «Скифы были иранцы по языку. Сейчас мы выражались бы осторожнее: часть скифов (и сарматов) говорила по-ирански»; Куклина И.В., 1986: Скифия — «политический союз разноэтничных племен» и т.д.). Все подобные принципиальные «оговорки» не вызвали интереса у археологов-сарматоведов, хотя и у них (как показывают опубликованные материалы предшествующего «сарматского форума» 1988 г.) усилилось (примерно с середины 1970-х годов) внимание к сложности и многовариантности формирования этнокультурной физиономии савроматов, сарматов и их преемников и последователей на путях истории; специфических различий этого процесса в [32] конкретных регионах евразийских степей и непосредственно связанных с ними ландшафтов.

В условиях вспышки общественно-политического плюрализма и одновременной новой (не менее жесткой!) политизации науки (прежде всего, «национальной истории») во второй половине 1980—1990-х гг., крайним выражением «антиираноязычных доктрин» в истории раннежелезного века (как и иных эпох) стали книги Я.С. Вагапова (Вагапов Я.С., 1990) и И.М. Мизиева (Мизиев И.М., 1986, 1990; Лайпанов К.Т., Мизиев И.М., 1993).

Археологи, к сожалению, либо огульно отвергают их (В.А. Кузнецов, И.М. Чеченов, В.А. Каминский и др.), либо в большинстве своем просто умалчивают, не имея должных возможностей для критической оценки и сопоставления результатов всех этих нарочито полемических, крайне противоречивых (часто и взаимоисключающих!), но содержащих и рациональные зерна наработок.

В IV в. до н.э. между Доном, Южным Приуральем и Аральским морем сформировались грозные сарматские объединения, включившие также значительную часть сако-массагетских племен. На рубеже IV и III вв. до н.э. началось активное наступление кочевников-сарматов на Северное Причерноморье, Северный Кавказ и Среднюю Азию. В это время, подобно скифам эпохи азиатских походов, сарматы переживали период военной демократии. Быстро развивалось социальное неравенство. Военная знать, возглавившая племенные союзы, стремилась укрепить свою власть захватом новых пастбищ и контролем над богатыми земледельческими странами.

 Скачать реферат