Переход Балтийского флота из Таллина в Кронштадт

Оставим эти «письмена» на совести бывшего командующего флотом. За­метим лишь, что, снявшись с якорей, лидеры «Минск» и «Ленинград» со ско­ростью около 27 узлов ушли на восток, оставив беззащитными транспорты с войсками. А ведь на этих кораблях имелось достаточно сильное зенитное воору­жение! Вспомним, что так же поступило и британское морское командование, бросившее на произвол судьбы летом 194

2 г. суда из состава конвоя РQ-17: тогда погибли 23 судна и 153 человека.

О потерях личного состава сведения тоже весьма противоречивы. Адмирал Трибуц в своих воспоминаниях «Балтийцы вступают в бой» (1973 г.) утвержда­ет, что на переходе морем погибли около 5.000 человек. Эту цифру подтверждает и бывший начальник штаба Балтийского флота адмирал Ю. А. Пантелеев в книге «Морской фронт» (1965 г.). В официальном же издании Главного штаба ВМФ «Военно-Морской Флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» отмечается, что потери составили около 10.000 человек. Тщательный анализ тех событий показывает, что из почти 50.000 защитников Таллина более 10.000 попали в плен, около 10.000 погибли в боях или же мел­кими группами вышли из окружения, а до 30.000 были приняты на транспорты и боевые корабли. Если в Кронштадт прибыли от 16 до 18 тысяч человек, как утверждается в открытой советской печати, следовательно, в водах Финского за­лива утонули около 14 000 человек. Но есть и другие цифры. В 1 томе недавно рассекреченной «Хроники Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере» указано, что в Кронштадт и Ленинград были доставлены 12.225 человек. Получается, что погибли не 12—14 тысяч чело­век, а около 18.000 военнослужащих. Гражданское население, то есть бежен­цев, точно не сосчитали. По некоторым данным, их было около 15.000 человек. Спаслись немногие.

И Трибуц, и Пантелеев в своих воспоминаниях отмечают, что, как и пред­писывалось в телеграмме главкома Северо-Западного направления от 26 августа 1941 г., противнику не было оставлено ни одной исправной пушки, ни одного взвода солдат — все было либо вывезено, либо уничтожено. Из опубликованных в Гер­мании данных следует, что в Таллине немцы взяли в плен 11.432 военнослужа­щих, захватили 97 полевых, 52 противотанковых и 144 зенитных исправных орудий, 91 бронемашину, 2 бронепоезда, 304 пулемета, 4.000 мин, 3.500 тор­пед, более 1.000 авиабомб и т.д.

Логично поставить вопрос: а был ли флот готов к проведению столь круп­номасштабной операции по эвакуации с изолированного с суши плацдарма войск 10-го стрелкового корпуса, а также сил и средств главной базы флота?

Как свидетельствуют многочисленные документы, перед самой войной нар­ком Военно-Морского Флота в своей директиве поставил Балтийскому флоту следующие задачи на случай войны с Германией: быть готовым к отражению высадки морских десантов на острова Эзель и Даго, совместно с военно-воз­душными силами уничтожить флот противника при попытке его проникновения в Финский и Рижский заливы и содействовать флангам сухопутных войск на побережьях Финского залива и полуострова Ханко. В соответствии с этой ди­рективой и разработали планы первых операций Балтийского флота, причем только на случай благоприятного развития событий на сухопутном фронте. Это требовалось в советской военной доктрине! Никто из флотских начальников не предполагал, что находящейся за сотни километров от государственной грани­цы военно-морской базе противник будет угрожать с сухопутного направления. Все верили в то, что враг будет уничтожен на его территории. Это и явилось причиной того, что ни в теоретическом, ни в практическом отношении к прове­дению подобной операции флот не готовился.

Сказался также и недостаточно высокий уровень оперативно-тактической подготовки офицерского состава, в том числе и высшего звена. За 4,5 предво­енных года сменились 4 командующих Балтийским флотом. Назначенный на эту должность в апреле 1939 г. В.Ф. Трибуц имел 15-летний стаж службы в офицерских должностях, но не имел опыта командования даже соединением. Из 72 офицеров штаба флота только 6 человек окончили Военно-морскую ака­демию. По оценке наркома Военно-Морского Флота, по состоянию на 1940 г. в Балтийском флоте был «полнейший провал по оперативно-тактической и бое­вой подготовке»[9].

Многое в этой всей истории наводит на размышление. Во-первых, как удалось противнику в условиях безраздельного превосходства в силах и средствах Балтийского фло­та, причем в белые ночи, в операционной зоне флота выставить более 3.500 мин и минных защитников? Это свидетельствует не только о слабости нашей раз­ведки, но и о плохой организации наблюдения на театре военных действий. Ведь в мае 1941 г. в Финском заливе действовали корабельные дозоры, а самолеты МБР-2 по нескольку раз в сутки вылетали на разведку. Как случилось, что дозорная служба и разведывательные полеты не выполнили своих задач? Пассивность в действиях Балтийского флота остается одной из загадок минувшей войны.

Много раз в военной печати обсуждался маршрут перехода. В своих воспо­минаниях Трибуц пытается убедить читателя в том, что тогда, в августе 1941 г., было принято единственно верное решение. Но, как известно, есть и другие мнения. Не будем гадать, что бы произошло, если бы флот пошел не централь­ным, а южным или северным маршрутом. Об этом уже много сказано военны­ми историками. Ясно одно, что, выбрав центральный маршрут, командующий флотом и его штаб не все сделали для того, чтобы уменьшить потери.

Из немецких и финских источников следует, что для постановки мин в Финском заливе германское командование сформировало три минно-загради-тельные группы («Кобра», «Норд» и «Пройссен»), придав им две флотилии торпедных катеров и две флотилии тральщиков. За 3 дня до начала войны эти группы начали минировать воды Финского залива. Почему же их ни разу не обнаружили с кораблей Балтийского флота?

Удивляет еще один факт: ни до войны, ни с ее началом никто не организо­вал разведывательного траления мин. Когда в конце июня в устье Финского залива подорвались на минах крейсер «Максим Горький» и эскадренный мино­носец «Гневный», штаб флота бездействовал, не определил даже границ мин­ных заграждений. Тральщики чаще всего использовались для выполнения не свойственных им функций: несли дозорную службу, перевозили бомбы и авиа­ционное топливо, при этом зачастую погибали.

К началу Таллинского перехода флот потерял третью часть тральщиков. Погибли «Заряд», «Шток», «Смелый», «Крамбол», «Скат», «Буй», «Кнехт», «Бугель», «Шкив» и др. 10 августа Трибуц приказал в целях маскировки фар­ватеров отказаться от их систематического протраливания и повсеместно перей­ти к проводке кораблей и судов за тралами. Это решение оказалось ошибочным.

В заключение поставим еще один вопрос: как велики были потери при про­рыве флота из Таллина в Кронштадт? За 300-летнюю историю Российского флота они, пожалуй, сопоставимы только с потерями, понесенными в сражени­ях при Роченсальме в 1790 г. и при Цусиме в 1905 г. (вместе взятых). При Роченсальме русский галерный флот потерял более 50 судов и до 7000 человек убитыми, ранеными и пленными, при Цусиме было потеряно, интернировано и сдано неприятелю 27 кораблей и погибли более 5000 человек. В результате же Таллинского перехода погибли более 100 кораблей и судов (с учетом затоплен­ных в Таллине) и более 12 000 человек. Таковы основные итоги Таллинского прорыва.

 Скачать реферат