Культура цыган

Помимо перечисленных выше, Голодников называет: «Косари вы, косари», «Руби яблок с корня», «Дума думушку .», «Сидел Ваня на диване».

Пожалуй, данная публикация является ключевым документом, позволяющим

Проследим основные пути формирования таборного фольклора. Остановимся на этом подробнее.

Первый путь - включение в репертуар чисто русских песен мы уже видим. Плясовые песни поются на

частушечный мотив:

Мужичок пашню пахал,

Перстень милой потерял,

Перстенёчек потерял,

И всю ноченьку не спал.

Припев другой песни звучит так:

Ай люли, ай люли,

Ай люлюшеньки мои!

Второй путь - замена в русской песне отдельных слов на цыганские также наличествует. Примером является следующая песня:

Брала девка два ведёрка,

Пошла тэрны за водой.

Более того, публикация Голодникова позволяет проследить этот путь в динамике. В 1879 году он фиксирует в репертуаре таборных цыган русский куплет явно городского происхождения.

Сидел Ваня на диване,

Пунш последний допивал,

И завидя дно в стакане,

«Прощай душенька!» сказал.

Согласно материалам, приведённым в сборнике С.Бугачевского, в 1934 году та же песня была уже полностью переработана для исполнения целиком на цыганском языке.

Бэшто Вано, Вано про дивано,

Славно, явно, явно мурш баро.

Амарэстэ э Ваностэ

Э пролётка рупови.

Собственно говоря, второй этап освоения русского фольклора плавно перетекает в третий. На третьем этапе цыгане переходили от замены отдельных слов к созданию чисто цыганских текстов.

Данный путь просматривается и благодаря другим записям, относящимся к разному времени. Так в 1913 году С.Толстой записывает в цыганском хоре слова и музыку песни «Соса Гриша». Этот образец считается одной из самых ранних таборных песен:

Соса Гриша, соса Гриша,

Ты стал тароват.

Соса Гриша, соса Гриша,

Ты теперь богат.

К 1943 году этот текст уже трансформировался в чисто цыганский:

Соса Гриша, соса Гриша,

Соса зорало?

Атася, атася

Ту сан чороро.

Даже такая, казалось бы, старинная и «цыганская» по музыкальному строю песня как «Ту балвал» при внимательном рассмотрении выдаёт свой генезис. Последний куплет в записи Бугачевского свидетельствует о несомненном русском происхождении и русской мелодии:

Ту балвал, ту балвал

Ту метелица.

Чаво чя зракирэла

Канителится.

В публикации Голодникова имеется одна песня на цыганском языке. Однако было бы преждевременным выводом считать это первым образцом таборного фольклора русских цыган. Запись представляет собой дважды искажённый текст, созданный на диалекте влашских цыган. Сам Голодников цыганского языка не знал и записал песню по слуху с огромным числом ошибок и искажений. Кроме того, его информаторы были русскими цыганами, и «подправили» оригинал, приспособив его к своему диалекту (в частности, воспользовавшись русскими приставками). Тем не менее, по ряду слов можно догадаться, что автором песни был попавший в Сибирь цыган из Бессарабии.

Четвёртый этап в генезисе цыганского музыкального творчества - создание цыганских текстов на оригинальные мелодии - относится, таким образом, к концу XIX - началу XX столетия. Собственно, эти песни мы и рассматриваем как таборный фольклор. К ним, в частности, относятся: «Кай ёнэ», «Бричка», «О дывэс», «Малярка», «Мэ дарава», «Прогэя», «Сарэ патря». Разумеется, эти шедевры не могли появиться сразу. Их созданию предшествовал ряд песен промежуточного характера - в которых ещё очень ясно прослеживается русская музыкальная основа. Это датируемые первым десятилетием XX века:

«Шэл мэ вэрсты» - на основе русской песни «Всю то я вселенную проехал»;

Уже упомянутая «Соса Гриша»,

«Зэлэно урдо» (первый вариант) - парафраза песни «Светит месяц»;

Того же плана песни: «Зима», «Калиновая роща», «Мэ заборо роскэдава», «Машинушка», «Пантелеё», «Кон авэла», «Мэ мороза не боюся», «Э калина, э малина», «Ту балвал», «Мато», «Со за кхэроро», «Яв кэ мэ ту чайори». В них слышится то протяжная раздольная широта, то озорное веселье. Скажем, последняя песня звучит как частушка:

Яв кэ мэ ту, чайори,

Ту явэса бахталы.

Палэ ром мэ лава тут,

Мэ кинав бравинта бут.

Эти произведения созданы в разные годы. «Зима», например, записана В.Н.Добровольским ещё в 1897 году. Есть здесь и более поздние песни.

Итак, мы выявили четыре пути формирования цыганского фольклора. Подчеркнём, что эти процессы не завершены, они продолжаются и сегодня, причём параллельно друг другу. Так, буквально в последние десятилетия цыгане начали петь русскую песню «По морю лодочка плыла»; одновременно появились авторские «Панч чавэ» и «Дывэс и рат».

Таборное искусство по большей части создано профессионалами.

Самые удачные их находки, благодаря родственным связям, тут же «уходили в народ», и через короткое время воспринимались всеми как фольклор. Это вовсе не значит, что кочевой цыган не мог сложить талантливую песню. Наверняка случалось и такое. Но магистральным направлением были заимствования из хора в табор - а не наоборот. Новые песни, написанные в городе, уже через очень короткое время предлагалась вниманию зрителей победнее (неизбежно в упрощённом виде).

Популярны у цыган песни Николая Жемчужного, Славы Васильева, Константина Ананьева и др.

Цыганская культура развивалось комплексно: в ней органично сочетались пение, пляска, искусство аккомпанемента и костюм для выступлений. Ещё в середине XIX века русские цыгане не отличались во всех этих областях национальной самобытностью.

Аккомпанемент. Цыганские музыканты не могли быть виртуозами гитарной игры в тот период, когда семиструнная гитара только появилась, и ещё не было наработано мастерство. Разумеется, в области аккомпанемента шло неуклонное развитие, которое со временем привело к появлению истинных музыкантов-виртуозов.

Пляска. Цыганскую пляску русские зрители выделяют как нечто замечательное уже в XVIII веке. При этом все употребляют слова: «буйство», «удальство», «огонь», и тому подобные выражения, подчёркивающие энергичный характер танца. Но понять, что это был за танец трудно. И.Дмитриев и А.Болотов в XVIII веке называли, к примеру цыганский танец «скачкой». Когда же современники становятся чуть конкретнее, перед нами возникает не цыганская, а всё та же русская пляска! Только так можно трактовать, например, упоминание о том, что цыган пляшет «Барыню», «горланя во всю мочь, притопывая и прищёлкивая, как весёлый русский крестьянин». Поэт Дмитриев обращается к цыганской плясунье со словами:

Пой, скачи, кружись, Параша!

Руки в боки подпирай!

Данное движение характерно для русского, а не для цыганского танца (в том виде, как мы его знаем).

Любой хореограф скажет, что для танца нужна соответствующая музыкальная основа. Поэтому цыганские плясуны и плясуньи не могли танцевать знакомый нам «таборный танец», когда не существовало ещё «таборной песни».

Цыганам в XIX веке была присуща особая манера исполнения русского танца, о чём свидетельствует сцена из дневника Жихарева за 1805-6 гг. Автор описывает лучшего в хоре танцора - самого Илью Соколова. «Он как будто и не плясал, а так просто, стоя на месте, пошевеливал плечами, повёртывал в руках шляпу, изредка пригикивая и притопывая по временам ногою, а между тем выходит прекрасно: ловко, живо и благородно».

 Скачать реферат