Булгаковедение - Исследование Бердяевой О.С.

Таким образом, творчество Булгакова используется в исследованиях остроактуальных, обнаруживая и выявляя новые художественные смыслы и не прочтенные ранее пласты романа.

§2. Исследования О.С.Бердяевой «Проза Михаила Булгакова: Текст и метатекст».

Не случайно в последние годы сложилось представление о произведениях М. Булгакова как онтологической прозе. Так, в книге «Русская проза

XX века: от А. Белого ("Петербург") до Б. Пастернака ("Доктор Живаго")» (2003) Е.Б. Скороспелова, используя термин В.Е. Хализева, относит произведения М. Булгакова к онтологической прозе, в основе которой лежит «универсализация как принцип художественного обобщения в разных его воплощениях (орнаментализм, неомифологизм, фантастика, деформация действительности)».

Изменение методологии позволяет воспринимать творчество М. Булгакова во всей его философской глубине и художественном своеобразии и выводит литературоведение «на уровень обсуждения концептуальных подходов к наследию великого мастера» (Немцев 1991, с. 3), предполагает вычленение и анализ важнейших для художественного мира писателя мотивов, образов, архетипов, символов.

Полезна небольшая монография О.С. Бердяевой «Проза Михаила Булгакова: Текст и метатекст». Разбор «Дьяволиады» и «Роковых яиц» произведен тут с завидной свежестью, с неожиданными наблюдениями, тонкой и точной нюансировкой мысли, будто по этому тексту не прошлись десятки исследователей. Некоторое сомнение вызывает, пожалуй, лишь озадачивающее название одной из глав: «Драматургия Булгакова 20—30-х годов как ненаписанная проза». Безусловно годное в качестве «рабочего», чернового значка, в книге оно кажется странным и неясным. Что имеется в виду? Что булгаковские пьесы не что иное, как «вытесненная», не дозволенная автору проза? Но концепция «сломанной» эволюции писателя неявным образом предполагает, что бывают в природе и «прямые» творческие пути художников. За этим ощутима картина мира без внешних препон, в котором «легко жить». Если же исходить из более трезвого (как представляется автору этих строк) понимания, что художник и реальное мироустройство никогда не могут благостно совпасть, исчерпав и погасив конфликтность, то драматургия — это именно та форма, которая «подошла» Булгакову для реализации его творческих задач. Автор книги отмечает тесную взаимосвязь мировоззрения и творчества, определяющую глубину и художественное своеобразие произведения писателя: «Мировоззрение требует творчества. Творчество есть показатель мировоззрения. Понимаемое таким образом мировоззрение накладывает свой отпечаток на творчество. Обладающий мировоззрением художник способен создать высшее в искусстве. В частности, в литературе - философский роман» Булгакова, но и рассмотреть художественную систему этого автора как феномен «духовно-эмоциональный, утверждающий общечеловеческие ценности — добро и любовь как субстанционально значимые величины человеческого бытия» (Лазарева 2000а, с. 134). Кроме того, обращение к образу дома помогает переосмыслить многие «классические» вопросы булгаковедения, начиная с пространственно-временной организации произведений и заканчивая аксиологией писателя. Дом относится к основополагающим архетипам человеческой культуры. Изначально предназначенное для защиты человека от природной стихии, жилище постепенно приобретает новые функции и начинает рассматриваться в контексте широкого круга понятий: кров, семья, народ, страна, нравственность, память, вера. Получив дополнительную семантическую нагрузку, дом превращается в уменьшенную модель мироздания и человеческого бытия, в полной мере выражая особенности менталитета того или иного народа.

М. Булгаков принадлежит к тому поколению писателей, которое, по замечанию М.О. Чудаковой, пережив разрушение старых установлений, участвовало в работе «по вычленению - хотя бы первоначально - каких-то безусловных ценностей и противопоставлению всему описываемому необходимых точек отсчета» (Чудакова 2001, с. 299). М. Булгаков в поисках этих безусловных ценностей обращается к классической русской культуре, осознавая самого себя ее законным преемником и соответствующим образом выстраивая собственную творческую историю. По словам Т.М. Вахитовой, «революция не затронула внутреннего строя его души, глубинных пластов сознания» (Вахитова 1995, с. 7). Не приемля и отталкиваясь от установлений нового, советского государства, М. Булгаков пытается возродить утраченный идеал человеческого бытия через восстановление традиционного для русской культуры архетипа дома. Вместе с тем духовное содержание этого архетипа накладывается на то представление о человеческом существовании, которое сложилось у писателя под влиянием его семьи. В результате возникает некий идеальный образ дома, где быт и бытие взаимосвязаны и взаимозависимы, где материальный, вещный мир одухотворяется человеком.

Оставаясь апологетом дома, который выступает залогом сохранения цельности человеческой личности и мира, М. Булгаков был вынужден наблюдать его неотвратимое разрушение в советской России. В связи с этим в творчестве писателя возникает лейтмотив трагической раздвоенности личности, невозможности ее творческой реализации и достижения гармонии с окружающим миром. Оппозиция идеального дома и современного бездомья во многом определяет структуру, систему образов и мотивов произведений М. Булгакова, как эпических, так и драматургических.

Несмотря на то, что за все время литературоведческого изучения творчества М. Булгакова появилось значительное число работ, в которых более или менее глубоко рассматриваются образ дома и круг связанных с ним проблем, комплексного исследования этого явления не проводилось. Кроме того, в булгаковедении до сих пор не предпринимались попытки освещения истории данного вопроса, поэтому сделанные исследователями

Заключение

Сегодня исследовательские работы редки, в основном книжный рынок питают многочисленные переиздания книг известных — научно-популярных (либо популярных просто). Зато появились «продолжения» романа, свидетельствующие об окончательном спуске художественного произведения в нижние слои читательской аудитории.

На телевизионные экраны в 2005 г. вышел сериал В. Бортко по роману «Мастер и Маргарита», в котором многозначительный и безликий галибинский Мастер предстает персонажем глянца. Реализуется (опробованная литературоведами) идея увидеть Булгакова как героя гламура.

Что же начало российского XXI в. вычитывает из нового русского классика?

Прежде всего — контекст победил текст, перипетии биографии заслонили творчество. Мистицизм и гламурность современного общества соединились с парапсихологией и экстрасенсами, образуя новый фон. «Мастер и Маргарита» утвердился в массовом паралитературоведении как «эзотерический» сакральный роман с системой тайнописи. Да и творчество Булгакова в целом вписано в мелодраматизм и криптографические шифры. Да и творчество Булгакова в целом вписано в мелодраматизм и криптографические шифры. Так, недавняя беседа с А. Варламовым, подготовившим книгу о писателе для серии «ЖЗЛ», привычно озаглавлена: «Код Булгакова». Приходится признать: широко открыли двери дилетантам сами профессионалы, не считавшие необходимым систематически рецензировать публикации о писателе, очищая поле от сорняков.

 Скачать реферат