Религия труда

Cпорт воспринимается как форма труда, в нем, также, как и в работе, ста­вятся определенные задачи, которые должны быть выполнены в обозначенные сроки, и разрабатывается наиболее эффективная методика. Американец подсчи­тывает сколько миль, за какое время он прошел, проехал, проплыл, какое место занял и, готовится к тому, чтобы в следующий раз пройти, проплыть, проехать быстрее за меньшее время.

Особое место занимает марафон, который проводит­ся на всех уровнях, в графствах, городах, штатах и интернациональный марафон в Нью-Йорке. Движение - главная ценность национальной культуры, тот не аме­риканец, кто не стремится двигаться в физическом и социальном смысле впе­ред, вверх к новым победам.

Эта жажда движения слышна в балладах Элвиса Пресли, Боба Дилана и Керуака, главный мотив народной, фольклорной музыки, “country music” – до­рога.

Многие улицы американских пригородов являются хайвэями, бесконеч­ные прямые линии дорог создают ощущение бесконечности – они ведут к дру­гим дорогам, к другим хайвэям, и это дороги в никуда.

Американец находится в постоянном движении - ремонт дома и машины, улучшение газона перед домом, поездки на машине, часто без какой-либо опре­деленной цели, и многочасовой гипноз калейдоскопа образов на телевизионном экране - эрзац движения.

В повседневном американском словаре очень мало пассивных форм, скажем, слово загорать - это пассивная форма, в американском лексиконе она превращена в активную, «I work on my sun tone”, Я работаю над красивым зага­ром. Я не общаюсь, а делаю контакты, - «Make contacts». Даже проституция ут­ратила свои пассивные формы.

Когда-то проститутки считались пассивными “жертвами общества” и, действительно, они и были пассивными жертвами обстоятельств своей жизни. Сегодня проститутка – это business woman, она, одновременно, и товар и инди­видуальный предприниматель, она работает, действует. Сам термин проститут­ка, сменился на другой – “sex worker”, т.е. работник секса, человек действия. Любая деятельность получает общественное признание, если она приносит вы­сокие доходы, а работница секса, получающая от 300 до 1000 долларов за час труда, не может не вызывать уважения.

Но, если даже труд, работа не приносит никаких ощутимых результатов, он обязателен для каждого, вне зависимости от принадлежности к определенному классу.

Антрополог Эдвард Холл, - «Я знаком с дамой, главой одного из крупней­ших книжных издательств. Она наследница огромного капитала, оставленного ей родителями. Тем не менее, она работает и работает тяжело. Она озабочена своим делом не только в рабочие часы, оно заполняет все ее время. Ее доходы, от того, что она делает, выглядят жалкими крохами в сравнении с тем, что она уже имеет. Но другой жизни, жизни вне дела, вне действия, вне работы для нее просто не существует».

Все социальные классы, снизу до верху, превратились в работников.

«Категория работника не отменяется, а распространяется на всех людей.», писал Карл Маркс в 19-ом веке о будущем труда в общественных критериях

Долорес МакКена, работавшая главным редактором трех крупнейших в стране книгоиздательств, - «Вы следуете общепринятым меркам жизни - боль­ше рабочих часов, больше денег. Затем обнаруживаете, что из вашей жизни ис­чезли друзья, семья, независимость, и сама работа все больше напоминает кон­вейерную линию. Вы пытаетесь начать иную жизнь, но, оставив работу, вы те­ряете не только престиж, ощущение власти, свободу в финансах, вы теряете свою личность, потому что она определялась окружающими и вами самими че­рез вашу должность и ваши заработки. Оставив работу, вы теряете себя. Для то­го чтобы решиться на такой шаг надо обладать железной волей - это почти ге­роический акт, окружающие воспринимают ваше решение, как вызов обществу, как предательство основных общественных ценностей. Вы ставите под сомне­ние идеалы и мечты миллионов - престиж, власть, деньги.»

С начала 70-ых годов, все население Америки, в независимости от при­надлежности к социальному классу, стало носить джинсы. Традиционно джин­сы носили ковбои, фермеры и шахтеры, джинсы были знаком принадлежности к рабочему классу, пролетариату и отсутствия привилегий. С 70-ых годов джинсы стали повседневной одеждой для всех классов, олицетворяя единое для всех со­держание жизни – труд, и гражданское бессилие, когда-то характерное только для пролетариата. В определенном смысле, Америка стала бесклассовым обще­ством, она создала один класс – класс работников.

В Советской России все классы также должны были превратиться в один класс – рабочий. Все виды деятельности стали пониматься как работа. Сущест­вовали работники науки и работники театра, работники кинематографа и работ­ники эстрады, музыкальные работники и мастера слова. Сталин, в своих обра­щениях к советскому народу, начинал свои речи словами «Работники и работ­ницы .».

«Только те, кто работает и полезен для общества, должен жить, остальных следует уничтожить», писал один из французских просветителей, Сен-Симон.

Этой заповеди Сен-Симона буквально следовали в фашисткой Германии и в Советской России. Советские плакаты 20-ых, 30-ых годов возвещали, - «Вла­дыкой мира станет труд».

Протестантская идея труда, как смысла жизни, противоречила православ­ной религиозной традиции, поэтому русская революция, в процессе вхождения в цивилизованный мир, который понимался прежде всего как мир индустриаль­ный, должна была применять насилие, как единственный инструмент изменения отношения к труду, что и привело к такому огромному количеству жертв. Граж­данская война в России формально закончилась в 1922 году, но продолжалась в других формах в течении почти двух десятилетий.

Демократическое же общество использовало человеческие ресурсы более экономично, оно создало атмосферу, в которой даже физически недееспособные стремятся быть вовлечены в трудовой процесс, никто не хочет быть в глазах об­щества, и в собственных глазах, парией, изгоем, извращенцем, социально пус­тым местом.

Алекс Токвиль писал в 1836 году, - «Что ошеломляет в США, это не оста­навливающееся движение и постоянные изменения, но сама жизнь чрезвычайно монотонна, потому что все изменения и непрекращающееся движение ничего не меняют в содержании, в сущности самой жизни. Человек находится в движении, но это движение чисто физическое, внутри себя он неподвижен.»

Токвиль назвал это вечное, не останавливающееся движение “dread revolution” - кружение на одном месте. Застывший, неподвижный внутренний мир нуждается в постоянной встряске, и движение, по крайней мере, создает ил­люзию того, что что-то происходит. Движением, действием исчерпывается все человеческое существование, остановиться, означает перестать существовать.

Социолог Вилкинсон в своей работе, посвященной американскому нацио­нальному характеру, «The Pursuit of American Character», иронически отмечает - «Поражающую иностранцев динамику американской жизни можно определить формулой - «We getting nowhere fast.», мы очень быстро движемся в никуда.»

Олдос Хаксли увидел

 Скачать реферат