Декабрьские события в Казахстане в 1986 году

Первая оценочная информация происходящего в Алма-Ате ушла в Москву в 18 часов 17 декабря, которую дал лично председателю КГБ СССР Чебрикову председатель КГБ республики В. М. Мирошник. На вопрос Комиссии, кто давал рекомендации по оценке ситуации для вынесения соответствующих политических решений, Мирошник ответил, что Г. В. Колбин, имевший опыт работы в Грузии, ни в чьих рекомендациях не нуждал

ся.

Непосредственно руководство подавлением выступления и последующими репрессиями проводили представители центра, член Политбюро ЦК КПСС М. С. Соломенцев, первый заместитель министра МВД СССР Елисов Б. К., первый заместитель председателя КГБ СССР Бобков Ф. Д., первый заместитель генерального прокурора СССР Сорока О., начальник управления внутренних войск МВД СССР Дубиняк В., первый заместитель заведующего отделом оргпартработы ЦК КПСС Разумов Е. З., заведующий сектором Казахстана отдела оргпартработы ЦК КПСС Мищенко Н. Ф. и лично первый секретарь ЦК КП Казахстана Колбин Г. В.

Из всего состава руководства республики в этот «штаб» были допущены лишь второй секретарь ЦК КП Казахстана О. С. Мирошхин, министр МВД Казахской ССР Г. Н. Князев и председатель КГБ Казахской ССР В. М. Мирошник.

Искаженная оценка ситуации, переданная в центр, дала основание для принятия решения о переброске в Алма-Ату спецподразделений ВВ из других регионов страны. Показательно, что это решение, вынесенное якобы по просьбе Бюро ЦК КПК, было принято фактически за его спиной.

На основании таких же оценок и просьб от имени Бюро ЦК КПК в Москве обсуждался вопрос о введении в Алма-Ате комендантского часа и применении частей регулярной армии. Хотя командующий САВО В. Н. Лобов категорически отказался вводить войска, Колбин Г. В. неоднократно и настойчиво просил убедить министра обороны в этом, уверяя, что собственными силами овладеть ситуацией невозможно. Под давлением центра В. Н. Лобов, устным приказом в 13 часов 18 декабря, ввел на площадь личный состав военного училища, который усилил оцепление здания ЦК.

Показательно, что все важнейшие решения, повлекшие за собой столь тяжкие последствия, принимались без каких-либо письменных указаний, постановлений, приказов. «По просьбе Бюро ЦК КПК введены спецвойска», по просьбе Мирошника, направленной Чебрикову, были задействованы курсанты пограничного училища КГБ СССР, отличившиеся особой жестокостью при разгоне демонстрации 17 декабря с применением саперных лопаток; по устному указанию Елисова применены тогда же 20 пожарных машин; по устному приказу Лобова выведены на площадь курсанты АВОКУ и бронетранспортеры; по устному указанию руководства УВД задержанных на площади демонстрантов помещали без санкции прокурора в СИЗО, спецприемники и ИВС и вывозили за город; по устным указаниям партийных руководителей города на предприятиях изготовлены железные прутья и сформированы народные дружины и т. д. и т. п.

Изначально и однозначно сориентированное на подавление политического выступления любой ценой, вплоть до применения военной силы, руководство республики все-таки предприняло попытки диалога с демонстрантами, но эти попытки также заранее были обречены на неудачу. В объяснении Комиссии член Бюро ЦК Компартии Казахстана, первый секретарь Алма-Атинского обкома Компартии Казахстана М. С. Мендыбаев написал: «Претензии были одни - почему первым секретарем ЦК избрали привозного человека, пусть . будет не казах, но свой, знающий проблемы республики. Уже тогда молодежь опережала в своем мышлении старшее поколение и была возмущена тем, что без совета с народом, с простыми людьми решался вопрос о лидерах коммунистов республики . Они хотели быть услышанными, понятыми, и требовали диалога. Мы же боялись этого».

Опрошенный в Комиссии член Бюро ЦК, бывший Председатель Президиума Верховного Совета республики С. М. Мукашев утверждает, что его согласия на это и последующие решения о разгонах никто не спрашивал. Аналогичные утверждения дали и другие члены Бюро и секретари ЦК Компартии Казахстана.

Непосредственное руководство подавлением выступления и последующими репрессиями осуществляли представители центра. Вместе с тем объективность требует признать, что моральную и политическую ответственность за пассивную, соглашательскую позицию самоустранение от влияния на принятие ключевых решений, ход событий и на развернутую за ними кампанию репрессий в равной мере должны разделить советское руководство, правительство, секретари и члены Бюро ЦК Компартии Казахстана.

Никто из местного руководства не выразил своего протеста, несогласия по поводу совершающегося беззакония, не потребовал созыва Бюро, Пленума ЦК, не обратился в ЦК КПСС, к народу. Никто из них не протестовал и против неправомерных действий правоохранительных органов, против превышения ими своих полномочий. В беседах с Комиссией многие бывшие руководители (С. Мукашев, М. Мендыбаев, 3. Камалиденов, Рыбников .), обнаруживали провалы в памяти, ссылались на шок, заявляли, что не видели нарушений, не знали о них, ссылались на злую волю Колбина и диктат, представителей центра и т. д., всеми способами пытались оправдать себя.

Решение о первом насильственном разгоне демонстрантов в 18 часов 17 декабря было принято местным руководством с одобрения центра. Непосредственный приказ о разгоне отдал министр МВД Казахской ССР Г. Н. Князев. С этого момента в Алма-Ате начались массовые беспорядки.

Специально командированный в Алма-Ату в те дни, бывший член Политбюро ЦК КПСС Соломенцев М. С. внес собственный вклад в толкование декабрьских событий, извратив их суть. Не без его участия во всех средствах массовой информации СССР сообщалось о хулиганских, националистических вылазках алкоголиков я наркоманов.

В ходе работы Комиссии Верховного Совета КазССР выясняется совершенно другая картина. По данным Минздрава, на основании актов медэкспертизы, среди задержанных не оказалось ни одного наркомана, ни одного алкоголика.

В адрес Д. А. Кунаева выдвигалось обвинение, что он своим отказом выступить перед демонстрантами выразил неприятие решения об избрании Колбина Г. В. и в какой-то мере повлиял на переход мирной демонстрации в массовые беспорядки. Комиссия располагает противоречивыми сведениями на этот счет. Действительно, после двух телефонных звонков от О. С. Мирошхина и Г. В. Колбина, Д. А. Кунаев прибыл в ЦК около 11 часов утра 17 декабря. Бывшие члены Бюро ЦК З. Камалиденов, М. Мендыбаев и Н. Назарбаев утверждают, что он отказался выступать. Сам же Д. А. Кунаев показал, что он просидел в приемной секретаря два часа, а около 13 часов Г. В. Колбин, после очередного телефонного разговора с Москвой заявил: «Вы свободны и можете отдыхать, с ситуацией справимся сами». Но и сегодня многие руководители, опрошенные в Комиссии, считают, что выступление Д. А. Кунаева было необходимо и могло повлиять на демонстрантов, т. к. они настойчиво требовали выслушать именно его.

Однако Д. А. Кунаев в своем объяснении полностью отрицал эти обвинения.

К работе в Комиссии Верховного Совета Казахской ССР по расследованию декабрьских событий 1986 г. были привлечены более двухсот квалифицированных специалистов - эксперты разных специальностей, юристы, медики, социологи, политологи, философы, демографы, экономисты, практические работники прокуратуры, юстиции, МВД, бывшие работники КГБ, представители творческой интеллигенции и общественных организаций - комсомола, профсоюзов.

 Скачать реферат