Миссионерский императив

В данной работе мы постараемся раскрыть миссиологический аспект в учении о церкви по статье «Миссионерский императив» протопресвитера Александра Шмемана.

Протопресвитер Александр Шмеман (13 сентября 1921, Таллин, Эстония — 13 декабря 1983, Нью-Йорк, США) – православный богослов XX го века, священнослужитель Северо-Американской митрополии Русской Православной Церкви. Декан Свято-Владимирск

ой духовной семинарии в г. Крествуд (шт. Нью-Йорк, США). Широко известен по выступлениям с проповедями для России на радио «Свобода».

В рассматриваемой статье, протопресвитер Александр Шмеман поднимает вопрос о миссии Восточной Церкви. Дело в том, что долгое время на западе Православная Церковь считалась не активной в области миссии. Причем, эта неактивность приписывалась самому вероучению Восточной Церкви! Прот. Александр Шмеман считает необходимым уяснить богословское отношение к мисси.

О предпосылках к миссионерскому служению православной церкви, кратко и тезисно, пойдет речь и в данной работе!

Главный вопрос, имплицитно содержащийся в разговоре о миссии Православия, звучит примерно так: «Может ли быть подлинно миссионерской та Церковь, чья жизнь сосредоточена почти исключительно в литургии и таинствах, чья духовность имеет преимущественно мистическую и аскетическую окраску? И если может, то в каких пластах ее веры скрыты истоки миссионерской ревности?». [1]

«Опорную точку ответа мы найдем, без сомнения, в православной экклезиологии, т. е. в учении и опыте Церкви». При этом отмечается сложность выражения такого учения в богословских терминах понятных «Западу». «Православие не знало традиционно-богословских разработок учения о Церкви; это учение никогда не вызывало сомнений и не оспаривалось». Необходимость изложить и объяснить экклизиологические убеждения, «выразить их в согласованных богословских терминах» стали перед православием актуальностью в ходе экуменических контактов с Западом. Трудности же связанные с терминологией объясняются А. Шмеманом многовековым «автономным» существованием западной Церкви, «чье сознание и формы мышления существенно отличались от восточных». Эти общие замечания следует иметь ввиду, при уяснении православного отношения к миссии.

«Небо на земле» – эта знакомая каждому православному формула лучше всего выражает основополагающий православный опыт Церкви. Церковь – прежде всего и превыше всего – богоданная реальность, присутствие новой жизни Христовой, проявление нового «эона» – эона Святого Духа. Православный человек в своем созерцании Церкви видит ее как Божественный дар еще прежде, чем думает о ней как о человеческом ответе на этот дар. Церковь может быть адекватно описана как эсхатологическая[2] реальность, ибо главная ее функция – в том, чтобы проявлять и актуализировать в этом мире eschaton – конечную реальность спасения и искупления».

Т. е. Церковь, по мысли А. Шмемана, это божественный дар, а не общественное установление, в первую очередь. Этот дар свидетельствует о начале конца, последних временах, и в то же время это - начало новой жизни, которая свершится, предстанет в полноте в конце времен. Одновременно, Церковь Христова есть обещание и свершившийся факт.

«Нет никакого средостения, нет разделения между Церковью невидимой (in statu patriae) и видимой (in statu viae): последняя есть выражение и актуализация первой, сакраментальный знак ее реальности». Так же важный момент с точки зрения миссии. То разделение мира произошедшее в результате грехопадения, на мир видимый и не видимый, смертный и безсмертный, преодолевается в Церкви. Приобщаясь к Церкви явленной, в мире видимом, (можно сравнить с айсбергом, вершина которого видна, а основание скрыто под толщью воды), мы приобщаемся ко всей ее полноте, которая сокрыта – приобщаемся к бессмертию и святости всей Церкви, ко Христу и Святым.

А. Шмеман, отмечает центральную роль Евхаристии в жизни Церкви. «В Евхаристии Церковь становится тем, что она есть, исполняет себя как Тело Христово, как божественную parousia – присутствие и сообщенность Христа и Его Царства . Таким образом, вся жизнь Церкви укоренена в Евхаристии и есть плод этой евхаристической полноты во времени «мира сего», образ которого «проходит». И это поистине миссия Церкви».

Рассмотрев значение Церкви как божественного дара, перейдем к другой стороне православной екклезиологии. Церковь есть так же - «человеческий ответ» на этот божественный дар, «его приятие человеком и человечеством».

«Если облик Церкви сформирован и обусловлен эсхатологической полнотой дара и есть ее сакраментальный символ, то назначение христианской общины – в том, чтобы принять этот дар и возрастать в полноту его. Церковь – это полнота и вместе с тем возрастание и умножение в вере и любви, ведении и koinonia (общении – прим. авт.)» Тем самым А. Шмеман отмечает антиномичность учения о церкви. Полнота мыслится как некая завершенность, а «возрастание» и «умножение» есть прогрессия, не завершенное действие.

В этом действии совершаемой Церковью можно выделить два аспекта.

«Первый аспект – теоцентричный: освящение, возрастание в святости как отдельной христианской личности, так и каждой общины; стяжание ими Духа Святого, которое есть высшая цель христианской жизни, как определил ее один из близких к нам по времени и величайших святых – преподобный Серафим Саровский († 1833). Это означает постепенное преобразование нашего ветхого Адама в нового, восстановление древней красоты, утраченной им в грехопадении, просвещение нетварным Фаворским светом…».

«Второй аспект, антропо- или мироцентричный, предполагает осмысление Церкви как реальности, пребывающей в «мире сем», в его времени, пространстве и истории с особой задачей, или миссией: «поступать так, как Он поступал» (1 Ин. 2, 6). Церковь есть полнота, и отечество ее – на небесах. Но эта полнота дарована миру, ниспослана в мир для его спасения и искупления. Эсхатологическая природа Церкви – не отрицание мира, но утверждение и приятие его в качестве объекта божественной любви. Иными словами, «неотмирность» Церкви есть не что иное, как символ и реальность Божественной любви к миру, главное условие миссии Церкви в нем».

И далее А. Шмеман делает вывод о миссионерском значении церкви: «И стало быть, Церковь – не «эгоцентричная», а именно миссионерская община, цель которой – спасение мира, а не от мира. Так Церковь-таинство предстает в православном опыте и вероучении как залог Церкви-миссии».

«Именно Церковь, как миссия, сообщает истории реальный вес, а времени – реальный смысл». Без божественного откровения, без пришествия Спасителя, этот мир представлялся бы чередой поражений и неудач, совершенно бессмысленных и не ведущих к положительному завершению. Христос же освящает этот мир, и дарит ему возможность прийти в качественно новое положение - жизнь полную и совершенную.

Объектом этой миссии, несомненно, является человек, но не обособленный в своей индивидуальности, а человек находящийся в общении с миром: «Через человека Церковь спасает и искупает мир». Т.е. объектом миссии является так же и мир: «В мире Боговоплощения нет ничего «нейтрального» и ничто не может быть восхищено из руки Сына Человеческого». И далее конкретизируя: «Государство, общество, культура, сама природа суть реальные объекты миссий…»[3]

 Скачать реферат