Образ эмигранта в прозе Г. Газданова

Возвращаясь к вопросам стиля и языка, следует назвать Слонима, первым обратившим внимание на легкость прикосновения, на ту элегантность и изысканность Газданова, которые вполне могли быть результатом общего влияния французской культуры, но которые также угрожали «иностранной», «эсперантизмом» и нарочитой экзотикой в контексте русской литературы.

Роман имел действительно огромный успех не то

лько у «официальных» критиков. Товарищи по перу, среди которых такой суровый к другим критик, как Бунин, восприняли его также благосклонно.

Нарушая сложившиеся в эмигрантской среде правило Г. Газданов послал свою книгу А. М. Горькому. В феврале 1930 года А. М. Горький писал: «Большое спасибо за подарок, книгу, которую Вы мне прислали. Я прочел ее с большим удовольствием, даже с энтузиазмом. А это случается крайне редко, хотя я читаю немало.

Вы, конечно, сами чувствуете, что наделены большим талантом. Я добавлю к этому, что Вы талантливы очень своеобразно. Я имею право говорить это не только на основании «Вечер у Клэр», но также и Ваших рассказов «Гавайские гитары» и др. Но позвольте мне, старому человеку сказать, что было бы большим несчастьем для искусства, а также и для Вас самого, если бы осознание исключительной одаренности удовлетворило и отравило Вас. Вы еще не стали вполне самим собой; мне кажется, что чуждые для Вас влияния все еще ощущаются в Ваших рассказах. По-видимому, виртуозность французской литературы смущает Вас и «наивный конец в «Гавайских гитарах», например, представляется плодом «ума». Логика удивительно полезная вещь в науке и технике, но Лев Толстой и многие другие были разрезаны ею, как пилой. Вы мне представляетесь гармоничным художником; когда Вы говорите от себя, разум не вторгается в область инстинктов и интуиций. Также обращает на себя внимание то, что Вы ведете свое повествование в одном определенном направлении: к женщине. Естественно, что в этом сказывается Ваш возраст. Но великий художник всегда обращается в «общем» направлении, к личности, которая воспринимается им как его мудрый и близкий друг.

Простите меня за эти замечания, возможно ненужные, возможно, уже высказанные Вам. Но каждый раз, когда в этот мир приходит талант, начинаешь переживать за него и хочется сказать ему что-нибудь от чистого сердца.

Будьте здоровы и берегите себя.

Жму Вашу руку.

А. Пешков.

P.S. Вчера я отправил экземпляр «Вечера», который у меня был, в Москву, в издательство «Федерация». Вы не будете против? Я бы очень хотел увидеть Вашу книгу напечатанной в Советском Союзе».

3 марта 1930 года Газданов отправил следующий ответ на письмо Горького: «Глубокоуважаемый Алексей Максимович, не знаю, как выразить Вам свою благодарность за Ваше письмо; признаться, я не думал, что Вы столько читаете и помните, что можете упоминать даже «Гавайские гитары». И когда мне говорил М. Слоним: «О, вы не знаете, Горький все читает», - я думал, что «все» - это значительные новости литературы, но не мелкие рассказы молодых и неизвестных авторов, особенно печатающихся в нераспространенном журнале.

Я особенно благодарен Вам за сердечность Вашего ответа, за то, что Вы так внимательно прочли мою книгу и за Ваши замечания, которые я всегда буду помнить.

Очень благодарен Вам за предложение послать книгу в Россию. Я был бы счастлив, если бы она могла выйти там, потому что здесь у нас нет читателей и вообще нет ничего. С другой стороны, как Вы, может быть, увидели это из книги, я не принадлежу к «эмигрантским авторам», я плохо и мало знаю Россию, т.к. уехал оттуда, когда мне было 16 лет, немного больше; но Россия моя Родина, и ни на каком другом языке, кроме русского, я не могу и не буду писать.

Вы советуете мне, дорогой Алексей Максимович, не быть увлеченным своей собственной книгой и тем, что я ее написал. Эта опасность для не существует. Я вовсе не уверен, что буду вообще писать еще, так как у меня, к сожалению, нет способности литературного изложения: я думаю, что если бы мне удалось передать мысли и чувства в книге, это, может быть, могло бы иметь какой-нибудь интерес, но я начинаю писать и убеждаюсь, что не могу сказать десятой части того, что хочу. Я писал до сих пор просто потому, что очень люблю это, - настолько, что могу работать по 10 часов подряд. Теперь же вообще нет просто материальной возможности заниматься литературой, я не располагаю своим временем и не могу ни читать, ни писать, т.к. работаю целый день и потому уж совершенно тупею. Раньше, когда я имел возможность учиться – что я делал до сих пор – я мог уделять целые долгие часы литературе, теперь – это невозможно – да к тому же я вовсе не уверен в том, что мое «литераторство» может иметь смысл.

Я бесконечно благодарен Вам за Ваше письмо. Желаю Вам – Вы достигли всего, о чем может мечтать самый знаменитый писатель, Вас знают во всем мире – желаю Вам только счастья и еще долгой жизни; и я никогда не забуду Вашего необычайно ценного ко мне внимания и Вашего письма.

Гайто Газданов».

Другое письмо Газданова сохранившееся в Горьковском архиве в Москве и датированное 20 июля 1935 года, содержит просьбу Газданова к Горькому о помощи в переезде на родину. Это период, упоминаемый в его биографии, когда он узнает о болезни матери и обращается в советское посольство за визой, в которой ему отказывают.

Глубокоуважаемый Алексей Максимович, я пишу это письмо с просьбой о содействии. Я хочу вернуться в СССР и, если бы Вы нашли возможным оказать мне в этом Вашу поддержку, я был бы Вам глубоко признателен.

В том случае, если бы Ваш ответ – если у Вас будет время и возможность ответить – оказался положительным, я бы тотчас обратился бы в консульство и впервые за 15 лет почувствовал, что есть смысл и существования и литературной работы, которые здесь, в Европе, ненужные и бесполезны.

Прошу Вас, дорогой Алексей Максимович, принять уверения моего искреннего и глубокого уважения.

Г. Газданов.

В московском архиве сохранился также и черновик ответа Горького: Желанию Вашему возвратиться на Родину сочувствую и готов помочь Вам, чем могу. Человек Вы даровитый и здесь найдете работу по душе, а в этом и скрыта радость жизни. Привет.

М. Горький.[28]

Вскоре «Вечер у Клэр» стал популярен также и у широкой читательской публики. Книгу хорошо раскупали, она была самым спрашиваемым романом в парижской Тургеневской библиотеке.

А теперь я хочу перейти непосредственно к анализу образа эмигранта.

Роман «Вечер у Клэр» - это ностальгия, тоска по Родине главного героя русского эмигранта Николая Соседова. В шестнадцать лет он покидает Россию солдатом-добровольцем, за плечами которого год службы в белой армии, сокрушительные поражения. Роман основывается на воспоминаниях Николая. В детстве, по его мнению, произошли три потрясения. Первое, - когда он чуть не вывалился из окна во двор, наблюдая за пилильщиками, его спасла мать. Второе, - когда он прочитал в детской хрестоматии рассказ о сироте, которого из жалости взяла учительница в школу, но случился пожар, школа сгорела, и мальчик остался зимой на улице. Для Николая это было сильнейшее потрясение, он почти не ел и не спал двое суток. И третье событие – это смерть отца. Николаю было восемь лет, когда умер его отец, но вспоминает об этом он до мельчайших подробностей, от звона колоколов до глубокой печали в глазах матери. Умирают обе сестры Николая, и она остаются вдвоем с матерью.

 Скачать реферат