Крушение Польши

В период действий Красной Армии в Польше с германским командованием были согласованы рубежи продвижения советских войск, на некоторых направлениях для установления контактов с командирами частей верхмата направлялись советские офицеры связи. 18 сентября было подписано германо-советское коммюнике о действиях советских и германских войск в Польше. В этом документе говорилось, что действия советск

их и германских войск «не преследуют какой-либо цели, идущей вразрез с интересами Германии или Советского Союза и противоречащей духу и букве пакта о ненападении». Коммюнике подчеркивало, что задача советских и германских войск состоит в том, чтобы «восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенное распадом польского государства и помочь Польше переустроить условия своего государственного существования».

Вступление Красной Армии в восточные районы Польши вызвали многочисленные комментарии во французской прессе. Общественное мнение Франции было встревожено. Многие французы считали, что проводимая Москвой акция свидетельствует о предварительном сговоре СССР и Германии о разделе Польши, об углубленном советско-германском сотрудничестве. В письме к В.П. Потемкину от 18 октября Я.З. Суриц писал: «Утвердилась уверенность (в политических кругах Парижа. - И.Ч.), что наша интервенция в Польше была заранее согласована с Германией и находится в неразрывной связи с пактом о ненападении».

Однако оценки, касающиеся ввода частей Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию, не были единодушными. Некоторые политические деятели делали «логический вывод»: Франция вступила в войну во имя защиты союзной Польши, Советский Союз «напал» на Польшу, следовательно, СССР вступил в войну на стороне Германии, и Франция должна объявить войну Советскому Союзу. Польское правительство пыталось воздействовать на правительства Франции и Англии и побудить их к решительным действиям против СССР. Министр иностранных дел Польши Ю. Бек сообщил в Париж и Лондон, что его правительство рассчитывает на твердую позицию Франции и Англии по отношению к Советской России. Польский посол в Париже Ю. Лукасевич выяснял позицию Франции в отношении намерения польского правительства объявить «состояние войны» с СССР. Правительство Даладье, однако, проявило осмотрительность и отвергло предложения экстремистов. Лукасевичу было указано, что объявление войны Советской Россией «поставило бы в исключительно трудное положение Париж и Лондон, которые хотят избежать осложнений и не смогут последовать за польским правительством».

18 сентября премьер-министр Франции Э. Даладье пригласил на беседу советского полпреда Я.З. Сурица. Глава французского правительства заявил, что в действиях СССР в Польше «он усматривает кричащее противоречие с ранее объявленным нейтралитетом». Далее Даладье сформулировал ряд вопросов, которые он просил передать в Москву. Беседа свидетельствовала о желании главы французского правительства разобраться со сложившейся ситуацией и выяснить намерения советского руководства.

19сентября в пространной телеграмме в Москву Суриц писал:»Что касается реакция на нашу интервенцию в Польшу, то уже сейчас с известной долей уверенности можно сказать, что французское правительство никаких «выводов» сейчас не делает и будет занимать выжидательную позицию». По мнению полпреда, французы «будут крепко цепляться за объявленный нами нейтралитет и будут избегать всего, что способно нас из него вывести».

19 сентября Даладье в телеграмме в Москву обязал Пайяра попросить встречи с Молотовым и спросить объяснения последних акций советского правительства. Предлагалось также в осторожной форме задать главный вопрос: вступление советских войск в восточные районы Польши имеет целью оказать покровительство этническому меньшинству населения или же СССР стремится получить особую позицию при последующем решении всей польской проблемы? Молотов не принял Пайяра. Беседу с ним вел В.П. Потемкин. Заместитель наркома иностранных дел заметил французскому дипломату, что цели советской политики достаточно разъяснены официальными заявлениями правительства СССР. «Мне не известно, - заявил далее Потемкин, - сочтет ли оно (советское правительство - И.Ч.) вообще необходимым давать кому бы то ни было объяснения по поводу своей внешней политики. Политика СССР вполне самостоятельна, правительство отчитывается в ней только перед своим народом». Столь резкий ответ, необычный в дипломатической практике, не был случайным.

26 сентября, в телеграмме советскому полпреду в Лондоне И.М. Майскому, В.М. Молотов изложил основы внешнеполитического курса СССР в сложившейся военно-политической обстановке в Европе и дал указания изложить эти положения английскому правительству. Нарком иностранных дел подчеркнул, что «СССР остался и думает остаться нейтральным в отношении войны в Западной Европе». Судьба Польши, указывалось в телеграмме, зависит от многих факторов и противоречивых сил, учесть которые в настоящее время невозможно. Молотов подчеркнул, что принципы внешней политики СССР остаются прежними. Что касается советско-германских отношений, то они определяются пактом о ненападении и последующими опубликованными документами.

На следующий день в телеграмме полпреду СССР в Париже Молотов обязал Сурица изложить французскому правительству советскую позицию в соответствии с указаниями Майскому. Далее в телеграмме говорилось: « .Прошу при встрече с Даладье заявить, что в Москве оскорблены тоном его вопросов, которые напоминают допрос, недопустимый обычно в отношениях с равноправными государствами».

Позиция советского правительства была обозначена четко и категорично: Москва не намеревалась обсуждать польскую проблему с Францией или Англией. Все вопросы, касающиеся судьбы Польши, правительство СССР собиралось согласовывать лишь с Берлином.

 Скачать реферат