Ремарк и его герои

Знакомство нашего читателя с Ремарком началось в 1929 году - почти сразу после немецкой публикации - у нас был издан его роман "На Западном фронте без перемен". Вскоре вышло на русском языке и "Возвращение". Тогда же началась громкая слава этого писателя, разгорелись споры о нем, и уже возник термин "ремаркизм". Но, пожалуй, по-настоящему Эрих Мария Ремарк стал з

наменит у нас со второй половины 50-х годов, когда одна за другой в русском переводе стали появляться его книги, новые и давние: "Время жить и время умирать", "Три товарища", "Возвращение", "Триумфальная арка", "Черный обелиск", "Жизнь взаймы". Какое-то время его можно было назвать у нас едва ли не самым популярным из западных писателей.

Последний роман Ремарка "Тени в раю" вышел - уже после смерти автора (он умер в 1970 году семидесяти двух лет от роду). Эта книга, в очень многом похожая на прежние работы писателя, подвела черту под его обширным творчеством. Оно предстает перед нами как явление завершенное, внутренне цельное; время отчетливей, рельефней выявило его достоинства' и слабости.

Книги Ремарка охватывают несколько десятилетий немецкой и мировой истории: первая мировая война, период Веймарской республики, приход к власти в Германии фашистов, вторая мировая война и годы после нее. Разные времена, бурно меняющиеся события - но в повествовании о них есть что-то общее: мотивы, круг проблем, мироощущение, тип излюбленного героя. Основные романы Ремарка внутренне связаны между собой. Это как бы продолжающаяся хроника единой человеческой судьбы в трагическую эпоху, хроника во многом автобиографическая. Как и его герои, Ремарк прошел через мясорубку первой мировой войны, и этот опыт на всю жизнь определил роднящую их ненависть к милитаризму, к жестокому, бессмысленному насилию, презрение к государственному устройству, которое порождает и благословляет смертоубийственные бойни. Герои "Возвращения" и "Трех товарищей", "Черного обелиска" и "Триумфальной арки" все еще живут бередящими душу воспоминаниями, которые потрясли солдат в окопах Западного фронта. Зовут их по-разному, однако центральные персонажи, с известными оговорками, могли бы переходить из книги в книгу под одним именем. (В последнем романе, "Тени в раю", мы и в самом деле встречаем врача Равика из "Триумфальной арки", сменившего французскую эмиграцию на американскую - как это пришлось сделать и самому писателю) У них разные профессии, многие из этих профессий перепробовал и Ремарк, до начала своей литературной деятельности успевший поработать сотрудником фирмы по продаже надгробий, органистом, школьным учителем, гонщиком - испытателем автомобилей, журналистом, работником рекламного бюро. Он, правда, не жил в гитлеровской Германии и не воевал на фронтах второй мировой войны, как Эрнст Гребер, герой романа "Время жить и время умирать". Но ведь и здесь по-своему преломился душевный опыт писателя - опыт человека, знающего, что такое война и что такое фашизм, живущего болью своего времени и своей страны. "За все, что случилось, я чувствую в какой-то мере и личную ответственность, - сказал Ремарк в одном из поздних интервью. - Ведь я тоже немец. Я должен был что-то сделать".

В этом смысле можно говорить вообще о типе ремарковского героя - человека, близкого автору, выражающего в той или иной степени его мироощущение. Характерные черты этого героя со всей яркостью представлены и в романах "Триумфальная арка" (1946) и "Черный обелиск" (1956).

Герой Ремарка - всегда одинокий человек, по сути не знающий ни семьи, ни дома. Он квартирант, временный жилец, как Людвиг Бодмер в "Черном обелиске"; его тревожному, неустойчивому существованию больше всего пристала гостиница. "Далеко не все люди могут распоряжаться собственной жизнью, как домом, который можно все роскошнее обставлять мебелью воспоминаний, - объясняет своей возлюбленной доктор Равик. - Иной проводит жизнь в отелях, во многих отелях. Годы захлопываются за ним, как двери отдельных номеров". Родители - где-то далеко в прошлом, в другой жизни, они умерли или погибли. Детей нет. Как-то трудно даже вообразить ребенка в мире ремарковских героев; этот писатель вообще принадлежит к числу авторов, в произведениях которых почти не встретишь детского образа. (Тринадцатилетнего Жанно, этого маленького старичка из "Триумфальной арки", ребенком, пожалуй, не назовешь) И обоснование то же. "В век, когда все рушится вновь и вновь, с муравьиным упорством строить солидную жизнь? - думает Равик . - Лучше переждать, а потом откапывать заживо погребенных". Он ни с кем и ни с чем не связан по-настоящему неразрывно, он свободен от многих зависимостей и предрассудков, но этой одинокой свободе, соблазнительной на первый взгляд, едва ли позавидуешь. Это свобода незаурядного человека, утратившего почву под ногами, живущего в поколебленном, потрясенном мире, в "безвременье между двумя катастрофами", как выразился однажды тот же Равик в "Триумфальной арке". Сама земля, несущаяся в неимоверно огромном пространстве, кажется ему недостаточно надежной, история представляется чередой кровавых преступлений, обманов, демагогии, фанатизма. Двадцатипятилетний герой "Черного обелиска" еще не оправился от кошмара первой мировой войны, а уже распоясываются гитлеровские молодчики, ощутимо зреет новая катастрофа. Для персонажей романа контуры будущего неясны, но автор, писавший о двадцатых годах после новой войны, знает будущее и в эпилоге раскрывает дальнейший разворот их судеб, исковерканных фашизмом. Для сорокалетнего эмигранта Равика приход к власти фашистов, гестаповские застенки, бои в Испании - страшный опыт прошлого, перекрывший воспоминания о смертоубийстве первой мировой войны, и он не сомневается в близости катастрофы еще более ужасной. "Мир объят апатией и безвольно катится в пропасть новой войны . Отсрочка - еще год отсрочки - вот единственное, за что еще хватало сил бороться. Отсрочка ив этом - везде и всюду".

Ремарк чаще всего застает своего героя на этом ощущении перехода, отсрочки, безвременья между какими-то событиями - отгремевшими и грядущими. "Только отсрочка. А что не отсрочка? Разве не все на свете - только отсрочка?"

Сколько призрачной зыбкости в эмигрантском существовании доктора Равика! (Даже имя у него не настоящее, взятое на время) Как шаток и недостоверен мир вокруг Людвига Бодмера, где сомнительно и обесценено все: чувства, поэзия, курс марки, когда утром не знают, что будет вечером, а от ассигнаций раскуривают сигареты (но из-за этих бумажек тем не. менее кончают с собой, обманывают и убивают) ! Мир, где всех порядочней - проститутки, а самые глубокомысленные разговоры ведутся в доме для умалишенных. О, эти ремарковские разговоры, умные, парадоксальные, ироничные! Герои Ремарка щедры на них, по-своему в них талантливы. Они любят и ценят юмор, как ценил его сам писатель. Отсутствие чувства юмора для него - одна из примет плохого человека, тупицы, узколобого доктринера, демагога, фанатика, фашиста. Юмор, ирония помогают героям Ремарка справляться с давящим гнетом обстоятельств. Когда, как в "Черном обелиске", вынужден заниматься торговлей надгробиями, предпочитаешь не слишком всерьез и не слишком почтительно думать о смерти и жизни, - это тоже способ самозащиты. Ирония дает их взгляду высоту и чувство превосходства. Но, вслушиваясь в усмешливые речи этих людей, порой невольно вспоминаешь знаменитые слова Александра Блока об иронии как о болезни сродни душевным недугам. "Я не могу понять, где оканчивается ирония и начинается небо!" - цитирует поэт слова Генриха Гейне и добавляет: "Ведь это крик о спасении". Избыток иронических парадоксов - говорит ли герой Ремарка о себе, о своих чувствах, о мироздании, говорит вслух или мысленно - порожден не только остротой ума, но и человеческой слабостью. Подчас блистательные сами по себе, эти парадоксы не всегда обеспечены золотым запасом поступков, действий. Их часто произносят как бы на пробу и тут же сами обесценивают усмешкой. "Все это старые парадоксы и бесполезные умозаключения", - машет рукой Людвиг Бодмер. "Дешевая самоирония", - через много лет повторяет Равик. Слова то и дело звучат, как шелест дождя, слишком мало меняя в жизни и лишь усугубляя в душе стойкое чувство печали.

 Скачать реферат