Ушел ли тоталитаризм вместе с двадцатым веком
Можно утверждать, что "чистый" тоталитаризм существует сегодня только в Северной Корее, где заметны лишь первые, отдаленные признаки деградации, а Куба находится на пороге посттоталитарной стадии. Что же касается саддамовского Ирака с его "минитоталитаризмом", то это - особый случай.
История и традиции, менталитет иракского народа на фоне общей драмы арабского мира приве
ли к тому, что в какой-то момент общество, уставшее от несбывшихся ожиданий, от революций и переворотов, от суннитско-шиитских и арабо-курдских междоусобиц, оказалось готово к тому, чтобы вручить свою судьбу мощной дисциплинированной партии, сулившей как установление царства социальной справедливости, истребление коррумпированной эксплуататорской верхушки, решение земельного вопроса, так и национальное величие, лидерство в арабском мире, расколотом и подавленном империалистами и сионистами. Идеология партии Баас - это национал-социализм в чистом виде, требовавший для реализации своих замыслов только наличия "фюрера", харизматического вождя. Он нашелся в лице Саддама Хусейна. Могут сказать: но ведь то же самое было и в Сирии. Это верно, и не случайностью стало установление в Сирии квазитоталитарного режима Хафеза Асада. Но сирийский диктатор отличается от иракского ровно в той же мере, в какой сирийский менталитет и традиции отличаются от иракских. Недаром ведь в Сирии после очередного военного переворота офицеров из проигравшей фракции отправляли военными атташе в Южную Америку, а в Ираке - ставили к стенке.
Тоталитаризм в этой стране, естественно, не может претендовать на универсальный характер проповедуемого им учения, и у саддамовской пропаганды все же хватает ума не провозглашать багдадский режим прообразом грядущего порядка для всего человечества. Только этим отличается иракский тоталитаризм от своих аналогов в крупных государствах. Все остальное, включая тотальную идейную индоктринацию населения, жесточайший полицейский контроль, слежку и террор, полнейшую зависимость от верховной власти и поистине рабское, холопское состояние даже привилегированных слоев общества, фанатичное, доходящее до безумия обожествление "любимого вождя" и искренняя готовность к самопожертвованию - наличествует в Ираке и отличает его от многочисленных диктатур и деспотических режимов Третьего мира. Но другого такого примера в Третьем мире нет, и одна ласточка не делает погоды.
Имеются ли в современном мире условия и предпосылки для "нового издания" тоталитаризма, для появления новых тоталитарных режимов?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо прежде всего выяснить, какие факторы привели к возникновению тоталитаризма в XX в.
Э. Соловьев в своем блестящем исследовании "Феномен тоталитаризма в политической мысли России и Запада" обращает внимание на такую общую для ставших тоталитарными стран черту, как "модель догоняющего развития". Эти страны "объединяет предельная сжатость сроков первичной модернизации, потребовавшая колоссального напряжения моральных усилий и предельной концентрации ресурсов". Говоря о Европе, Соловьев относит, в частности, Германию и Россию к числу стран, в которых, в отличие, например, от Англии, Франции, Голландии, Бельгии, стран северной Европы, основной особенностью стала "более сжатая по времени, занявшая десятилетия, а не века трансформация национального менталитета, опиравшаяся на адаптацию к новым условиям традиционных институтов и ценностей или их постепенное замещение". Россия и Германия следовали по этому "догоняющему пути развития", и процесс модернизации "продвигался здесь не капитализированной аристократией или новой буржуазией, а прямыми потомками правящей элиты иерархического общества - крупными землевладельцами, военными, церковью, государственными служащими. Он сопровождался рядом кризисов. Одним из самых острых среди них в силу разложения традиционных представлений стал кризис легитимации, симптомом которого и показателем кризиса общественного сознания, вызываемого масштабностью и темпом социальных преобразований, становится распространение различных вариантов лево- и праворадикальных идеологий и революционного экстремизма, а также крайняя антикапиталистическая и антилиберальная направленность консервативной общественно-политической мысли. Этим самым был обусловлен спрос на идеологии, способные выполнить функцию консолидации общества". С этого пути модернизации Россия и Германия вынуждены были "свернуть в силу целого ряда внутри- и внешнеполитических обстоятельств", и их "отличительной особенностью становится аннигиляция (как итог военного поражения и вытекающего из него резкого обострения почти перманентных в условиях догоняющего развития социально-политического и социально-экономического кризисов) традиционных институтов при сохранении некоторых устойчивых архетипов традиционного мышления и досовременных политико-культурных ориентаций, что создавало почву для возникновения и распространения лево- или праворадикальных идеологий"8.
Следует особо подчеркнуть то потрясение, которое испытывает общество от военного поражения. В Германии, проигравшей мировую войну, это потрясение было непосредственным и очевидным; Россия эту войну не проиграла, но нельзя забывать случившуюся совсем незадолго до большевистской революции и позорно проигранную русско-японскую войну. Современники единодушно отмечали глубину шока, испытанного российским обществом после Цусимы, Мукдена и Порт-Артура: авторитет монархии и всего государственного руководства упал столь стремительно и резко, что это было вполне сравнимо с тем, что произошло в 1918 г. в Германии, а в каком-то смысле даже сильнее: ведь немцы обвиняли в поражении не монархию и правительство, а "внутреннего врага" (марксистов и евреев), который и стал "козлом отпущения", в то время как в России клеймо бездарности и продажности легло именно на собственные правящие круги (мировая война, пусть и не проигранная, добавила к этому еще клеймо измены). И в Германии, и в России можно говорить о наличии некоего "катастрофического сознания" в 20-х годах, то есть именно тогда, когда в обеих странах уже поднимал голову дракон тоталитаризма: весь привычный мир рушился, старый порядок вещей был опрокинут, традиционные ценности не выдержали испытания временем, а общество полностью дезориентировано и деморализовано.
В этот вакуум легко вошли и органично вписались идеи спасения и возрождения нации, реванша и нового подъема к величию (Германия) и ликвидации гнета, эксплуатации, неравенства путем полного преобразования общества (Россия). В обоих случаях выходом из катастрофического положения казалось установление спасительного для страны порядка, немыслимого без твердой и уверенной в себе власти, без "железной руки" и мощной государственной воли, способной сплотить отчаявшийся народ, преодолеть анархию и распад общества, покончить с разрухой как в экономике, так и в головах людей. Почва для диктатуры была готова, моральные и психологические предпосылки грядущего тоталитаризма были налицо. Во имя порядка и справедливости люди, как выяснилось, объективно оказались согласны пожертвовать свободой.
Скачать реферат