Электоральная интеграция

Коммуникативная – символ объединяет людей без особого расчета на осознание самой связи, самой коммуникации. Рациональный компонент снижен при этом до минимума. Символический образ аксиоматичен и утверждается в общественном сознании как истина, не нуждающаяся в каких-либо доказательствах.

Значение каждого политического символа в том, что он служит своеобразным ориентиром, инструкцией для пов

едения и взаимоотношений, складывающихся среди участников символических актов.

Символ имеет регулирующую функцию. Подтверждает это теория Л. Выготского об опосредованной природе психических функций, роли знаков и средств в поведении и деятельности человека. Отсюда и особая значимость символов власти, поскольку обладание ими рассматривалось как обладание самой властью. Наблюдалось даже отождествление власти и символа. Особенно ярко это было выражено в архаическом обществе. Хотя нельзя сказать, что все это потеряло силу у современного человека. Архетипы существуют на уровне глубинных слоев сознания. На базе этих глубинных слоев воспроизводятся поведенческие стереотипы, определяющие, во многом бессознательно, политическую деятельность как управляемых, так и лидеров (Бочаров В.).

Существует феномен возрождения комплекса архаических представлений, стереотипов, норм поведения – архаический синдром – он связан с реактуализацией в период кризисов (социальных дезинтеграций, идеологической деградации), архаических форм проявления властных отношений. Признаки архаического синдрома: сужение сферы рационального, расширение сферы иррационального, нечувствительность к противоречиям, выдвижением на первый план мифологического мышления. Этот синдром не случайно назван архаическим, так как мышление становится похожим на первобытное. Одним из специфических проявлений архаического мышления является оперирование сопричастностями (например, «вслед за этим» принимается как «вследствие этого», резко возрастает вера в сверхъестественное, суеверие, возрастает роль религии вплоть до идолопоклонства). Именно это и стимулирует реактуализацию роли отдельных символов в их архаическом значении (например, символам могут приписываться чудодейственные возможности, в частности: икона спасет от нашествия, или - лидер проявит сверхъестественные возможности и проч.). Символ в подобной ситуации теряет свое значение как знак, ему приписывается свойство предмета, обобщенным знаком которого он является.

Символы власти используются в роли инструментов управления и политического манипулирования, в целях воздействия на иррациональные пласты мышления человека, что, в свою очередь, обусловливает его подчинение власти.

Традиционная власть осуществляется в символических формах, и вне их невозможна. Рассмотрим более подробно соотношение власти и символа.

Аристотель в «Политике» писал: «… когда одни властвуют, другие находятся в подчинении … является стремление провести различие между теми и другими в их облике, в их речах и знаках почета». Несмотря на то, что эти «различия» становятся все менее заметными в цивилизованных государствах, они все же продолжают маркировать социально-политическую иерархию. Все усилия революционеров покончить с этим оказались напрасными, более того, они, приходя к власти, возрождали маркировку. Новая российская власть не только не уничтожила привилегии, но и умножила их. (При честности начальных помыслов демократов!). Представляется, что маркировка властных отношений – объективный процесс.

Одной из целей маркировки принадлежности людей к подчиняющимся и подчиняющим является указание соответствующий их статусу вариант поведения.

Г. Спенсер, анализируя материалы по традиционным обществам, не имеющим специальных институтов принуждения, сделал вывод: «Закон (традиция) не поощрял сходства между действиями высших и низших лиц, а, напротив, требовал несходства: что делает правитель, то не может делать управляемый, а управляемому приказано делать то, что должно делать правящее лицо». То есть постулируется известная асимметрия поведения управляющих и управляемых.

В.Бочаров подтверждает этот тезис на этнографическом материале. Например, в разных австралийских племенах мясо некоторых животных нельзя употреблять женщинам, детям, младшим мужчинам, это так называемые, пищевые табу. Вождь зулусов первым пробовал плоды нового урожая. В последующих структурах власти нарастание «различий» проявлялось во многих других формах поведения: двигательного, вербального, сексуального и других – все это регламентировалось и нарастало, проявляясь также в этике общения властвующих и подвластных.

Возможной причиной появления и закрепления на уровне архетипов асимметрии поведения служит целесообразность подобной асимметрии. Она закрепилась в филогенезе как обеспечивающий адаптацию механизм социального поведения. Объективной реальностью был существовавший механизм разделения труда в коллективе: координация усилий группы требовала выделения одного из ее членов на особое положение – руководителя. Для него постепенно создавался перечень норм поведения – его подкрепляли условия выживания. Все это складывалось в деятельности и общении и воспринималось как нечто необходимое. Люди сами отдавали роль руководителя некоторым из своих соплеменников. Формировались соответствующие стереотипы поведения, отклонения от них воспринимались как отклонения от нормы. Все вышесказанное – причина возникновения различных табу. Табу возникли не как нечто, навязанное извне, а как органически присущие существованию социума. Реализация этих норм поведения осуществлялась на неосознаваемом уровне.

З. Фрейд в работе «Тотем и табу» писал: «Итак, речь идет о целом ряде ограничений, которым подвергаются эти первобытные народы: то одно, то другое запрещено неизвестно почему, а им и в голову не приходит задуматься над этим: они подчиняются этому как чему-то само собой понятному и убеждены, что нарушение само повлечет жестокие наказания»

Появление первой психологической субстанции власти, то есть страха, было связано не с возможностью применения физического принуждения носителями власти, а непосредственно с самими социальными нормами. Поэтому психологические корни власти гораздо глубже, чем просто возможность применить насилие. Хотя, разумеется, есть и физическое принуждение. Есть и еще одна сторона «табу». Если правитель нарушает табу, то он сам, в глазах управляемого, становится в роль табу (с соответствующим «священным трепетом» и признанием за ним власти).

В.Бочаров приводит пример школьника – нарушителя запретов, он становится авторитетом в глазах сверстников, отличающихся законопослушанием… Можно привести и другие примеры «ненормативного» поведения людей власти. Им многое прощается…

Поведенческая асимметрия, судя по всему, является нормой отношений, закрепленной на уровне неосознаваемого. Например, – гуманное сокращение дистанции между «начальником» и «подчиненным» способно привести к падению авторитета начальника, снижению его способности волевого воздействия на подчиненного. (Почему в свое время отказались от трансляции заседаний Государственной Думы по ТВ?).

 Скачать реферат