Павел I

Обессиленная Франция больше всего нуждалась в мире и спокойствии. Понимая это, Бонапарт с прису­щей ему энергией принимается за поиски мира. Уже 25 декабря первый консул направляет послания Англии и Австрии с предложением начать мирные переговоры. Это еще больше поднимает его авторитет, а отказ союзников от мирных предложений вызывает волну возму­щения и патриотизма. Народ горит желанием наказа

ть врагов мира, и Бонапарт начинает подготовку к войне.

Высказанное в январе пожелание сблизиться с Францией повисло в воздухе — еще сильны были идеи и традиции сотрудничества только с “законной” динас­тией, да и влиятельные общественные круги во главе с вице-канцлером Н. П. Паниным, колоритнейшей фигу­рой того времени, немало способствовали этому.

Быстрый разгром Австрии и установление порядка и законности в самой Франции способствуют изменению позиции Павла. “Он делает дела, и с ним можно иметь дело”[21], — говорит он о Бонапарте.

“После длительных колебаний, — пишет Манфред, — Павел приходит к заключению, что государственные стратегические интересы России должны быть поставле­ны выше отвлеченных принципов легитимизма”[22]. Две великие державы начинают искать пути к сближению, которое быстро приводит к союзу.

Бонапарт всячески торопит министра иностранных дел Талейрана в поисках путей, ведущих к сближению с Россией. “Надо оказывать Павлу знаки внимания и надо, чтобы он знал, что мы хотим вступить с ним в перегово­ры”, — пишет он Талейрану. “До сих пор еще не рассмат­ривалась возможность вступить в прямые переговоры с Россией”, — отвечает тот. И 7 июля 1800 года в далекий Петербург уходит послание, написанное двумя умней­шими дипломатами Европы. Оно адресовано Н. П. Па­нину — самому непримиримому врагу республиканской Франции. В Париже хорошо знают об этом и надеются, что подобный шаг станет “свидетельством беспристрас­тности и строгой корректности корреспондентов”[23].

18 декабря 1800 года Павел I обращается с прямым посланием к Бонапарту. “Господин Первый Консул. Те, кому Бог вручил власть управлять народами, должны думать и заботиться об их благе” — так начина­лось это послание. “Сам факт обращения к Бонапарту как главе государства и форма обращения были сенсаци­онными. Они означали признание де-факто и в значи­тельной мере и де-юре власти того, кто еще вчера был заклеймен как “узурпатор”. То было полное попрание принципов легитимизма. Более того, в условия фор­мально непрекращенной войны прямая переписка двух глав государств означала фактическое установление мир­ных отношений между обеими державами. В первом письме Павла содержалась та знаменитая фраза, которая потом так часто повторялась: “Я не говорю и не хочу пререкаться ни о правах человека, ни о принципах раз­ личных правительств, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину, в которых он так нуждается”[24].

Сближе­ние между двумя великими державами шло ускоренными темпами. В Европе возникает новая политическая ситуа­ция: Россию и Францию сближают не только отсутствие реальных противоречий и общность интересов в широ­ком понимании, но и конкретные практические задачи по отношению к общему противнику — Англии.

Неожиданно и быстро в Европе все переменилось: вчера еще одинокая Франция и Россия встали теперь во главе мощной коалиции европейских государств, направ­ленной против Англии, оказавшейся в полной изоляции. В борьбе с ней объединяются Франция, Россия; Швеция, Пруссия, Дания, Голландия, Италия и Испания.

Подписанный 4—6 декабря 1800 года союзный дого­вор между Россией, Пруссией, Швецией и Данией фак­тически означал объявление войны Англии. Английское правительство отдает приказ захватывать принадлежа­щие странам коалиции суда. В ответ Дания занимает Гамбург, а Пруссия — Ганновер. В Англию запрещается всякий экспорт, многие порты в Европе для нее закры­ть. Недостаток хлеба грозит ей голодом.

В предстоящем походе в Европу предписывается: фон Палену находиться с армией в Брест-Литовске, М. И. Кутузову — у Владимира-Волынского, Салтыко­ву—у Витебска. 31 декабря выходит распоряжение о мерах по защите Соловецких островов. Варварская бом­бардировка англичанами мирного Копенгагена вызвала волну возмущения в Европе и в России.

12 января 1801 года атаман войска Донского Орлов получает приказ “через Бухарию и Хиву выступить на реку Индус”[25]. 30 тысяч казаков с артиллерией пересекают Волгу и углубляются в казахские степи. “Препровождаю все карты, которые имею. Вы дойдете только до Хивы и Аму-Дарьи”, — писал Павел I Орлову. До недавнего времени считалось, что поход в Индию — очередная блажь “безумного” императора. Между тем этот план был отправлен на согласование и апробацию в Париж Бонапарту, а его никак нельзя заподозрить ни в без­умии, ни в прожектерстве. В основу плана были положе­ны совместные действия русского и французского кор­пусов. Командовать ими по просьбе Павла должен был, прославленный генерал Массена.

По Дунаю, через Черное море, Таганрог, Царицын 35-тысячный французский корпус должен был соеди­ниться с 35-тысячной русской армией в Астрахани.

Затем объединенные русско-французские войска до­лжны были пересечь Каспийское море и высадиться в Астрабаде. Путь от Франции до Астрабада рассчитывали пройти за 80 дней, еще 50 дней требовалось на то, чтобы через Герат и Кандагар войти в главные области Индии. Поход собирались начать в мае 1801 года и, следователь­но, в сентябре достичь Индии. О серьезности этих пла­нов говорит маршрут, по которому когда-то прошли фаланги Александра Македонского, и союз, заключенный с Персией.

Павел I уверен в успешном осуществлении франко-русского плана покорения Индии, сохранявшегося в глубокой тайне. 2 февраля 1801 года в Англии пало правительство всемогущего Питта. Европа замерла в ожидании великих событий.

Вдруг с далеких берегов Невы пришла весть — император Павел I мертв.

Англия была спасена, и история Европы пошла по другому пути. Невозможно предугадать, как бы она сло­жилась, не будь этой трагедии, но ясно одно — Европа избавилась бы от опустошительных, кровопролитных войн, унесших миллионы человеческих жизней. Объединившись, две великие державы сумели бы обес­печить ей долгий и прочный мир!

Никогда раньше Россия не имела такого могущества и авторитета в международных делах. “Этому царствова­нию принадлежит самый блестящий выход России на европейской сцене”[26], — утверждал В. О. Ключевский.

А. Коцебу: “Последствия доказали, что он был даль­новиднее своих современников в проводимом им курсе внешней политики . Россия неминуемо почувствовала бы благодетельные ее последствия, если бы жестокая судьба не удалила Павла I от политической сцены. Будь он еще жив, Европа не находилась бы теперь в рабском состоянии. В этом можно быть уверенным, не будучи пророком: слово и оружие Павла много значили на весах европейской политики”[27].

Военная реформа.

На другой же день после восшествия Павла гвардия подверг­лась полному преобразованию в отношении состава, организации частей и военной силы отдельных единиц. Смысл этих действий Павла остается непонятным. Раз существование привилегирован­ной части армии, комплектовавшейся из аристократии, было в принципе сохранено, то факт введения в нее всего Гатчинского сброда представлял явную бессмыслицу. Это было что-то в роде такого крайнего средства, как “ряд назначений в пэры”, которое применяется иногда при парламентских кризисах в Англии. В дан­ном случае результат не должен казаться удачным, — даже в от­ношении личной безопасности реформатора. Гатчинский элемент, вместо того, чтобы одержать верх над непокорной частью, куда его ввели, всецело поглотит ее своей дисциплинированной массой, наоборот, в ней совершенно растворился, усвоив себе привычки этой обособленной среды и послужив только к пробуждению в ней, путем реакции, стремлений к порицанию правительства, дремав­ших до тех пор при спокойных условиях существования, посвя­щенного удовольствиям.

 Скачать реферат