Царь Алексей Михайлович и патриарх Никон

Он пробыл там два дня возможно, дожида­ясь, что царь, по крайней мере, позовет его и захочет с ним объясниться, но царь не позвал. Никон отправился в Воскресенский монастырь на двух плетеных повозках, которые тогда назывались киевскими, написав царю письмо следующего смысла: «По отшествии боярина вашего Алексея Никитича с товарищами ждал я от вас, великого государя, милостивого указа по моему п

рошению; не дождался — и многих ради болезней велел от­везти себя в Воскресенский монастырь».

Вслед за Никоном приехал в Воскресенский монастырь боярин Трубецкой, но не с мировой и не с просьбой о возвращении в столицу. Боярин велел ему дать благословление царской семье, а также отречься от патриаршего сана и утвердить Крутицкого митрополита временно ведать делами церкви. Никон был на всё согласен, а также просил простить его за всё.

Казалось, дело было совершенно окончено. Правитель церкви сам отрекся от управления ей - случай не редкий в церковной истории; остава­лось избрать на его место другого законным по­рядком. Но Алексей Михайлович начал колебаться; с одной сторо­ны, в нем говорило прежнее дружеское чувство к Никону, а с другой — бояре настраивали его про­тив бывшего патриарха, представляя ему, что Никон ума­лял самодержавную власть государя. Царь боялся раздражить бояр, не принимал явно стороны невидимого ими патриарха, но отправил через Афанасия Матюшкина Никону свое прощение, затем посылал к нему князя Юрия, приказывал передать, что все бояре на него злобствуют — один только царь и посланный князь к нему добры. Между тем царь не посмел тогда просить его о возвращении в Москву в прежнем сане. Никон, как будто забыв о патриаршестве, деятельно занимался каменными постройками в Воскресенском монастыре, копал возле монастыря пруды, разводил рыбу, строил мельницы, благоустраивал сады, расчищал леса, всегда показывал пример рабочим, трудясь наравне с ними. Царь не раз жаловал ему щедрую милостыню на создание монастыря, на прокормление нищих и, в знак особого внимания, в большие праздники и свои семейные торжества посылал ему лакомства, которые он отдавал на трапезу всей братии.

3.2 Окончательный разрыв отношений

Смиренная жизнь Никона продолжалась недолго, вскоре он вновь начинает вмешиваться в дела церкви, это обстоятельство опять вооружило против него царя, и государь, по наговору бояр, запретил общаться и всячески контактировать с Никоном, он также приказал сделать обыск в его бумагах и перестал оказывать ему прежние знаки внимания.

В июле 1659 года Никон, узнав о том, что делается в Москве с его бумагами, написал царю довольно резкое письмо. В нём патриарх укорял царя за обыск в бумагах, за немилость по отношению к духовному лицу, также был вновь поднят вопрос об употреблении термина государь по отношению к Никону. «Если тебе, великий государь, чего нужно было от нас, то мы бы для тебя сделали все, что тебе подобает. Все это делается, как мы слышали, лишь для того, чтобы у нас не осталось писания руки твоей, где ты называл нас великим госуда­рем. От тебя, великий государь, положено было этому начало. Так писал ты во всех твоих госуда­ревых грамотах; так писано было и в отписках всех полков к тебе и во всяких делах. Этого невоз­можно уничтожить. Пусть истребится оное злое, горделивое, проклятое проименование, происшедшее не по моей воле», - так писал Никон, далее в письме он просил царя прекратить на него гонения, всячески просил прощения, в заключение уверял государя, что он не забирал с собой патриаршей казны и ризницы, как на него говорили.

Это письмо крайне не понравилось Алексею Михайловичу, а бояре намеренно усиливали в нём досаду против бывшего друга и соратника. Под предлогом небезопасности от нашествия врагов его хотели удалить от Москвы и от имени царя предлагают переехать. Вскоре Никон отправляется в Крестный монастырь, построенный им на Белом море, в память своего избавления от кораблекрушения, когда он был ещё иеромонахом.

Никона удалили с тем, чтобы во время его отлучки решить судьбу бывшего патриарха. В феврале 1660 года, в Москве, был созван собор, который постановил не только избрать другого патриарха, но и лишить Нико­на чести архиерейства и священства. Государь не решился утвердить такой приговор и поручил пересмотреть его греческим архиереям, случайно в это время прибывавшим в Москве. Греки, сообразив, что против Никона вооружены сильные мира сего, не только одобрили приговор русских духовных, но еще нашли, в под­тверждение справедливости этого приговора, какое-то сомнительного свойства объяснение правил Но­моканона. Тогда за Никона заступился ученый киевский старец Епифаний Славинецкий. Он в поданной царю записке на основании церков­ного права ясно доказал несостоятельность приме­нения указанных греками фактов к приговору над Ни­коном. Епифаний признавал, что собор имел пол­ное право избрать другого патриарха, но не должен был лишать Никона чести патриаршего сана и архие­рейского служения, так как добровольно отрекаю­щиеся архиереи не могут, без вины и суда, лишаться права носить сан и служить по архиерейскому чину. Доказательства Славинецкого показались такими убедительными, что Алексей Михайлович остался в недоумении. Он решил снова обратиться к Никону с просьбой, чтобы он дал свое благословение на избрание но­вого патриарха. Никон отвечал, что если его позо­вут в Москву, то он даст свое благословение ново­избранному патриарху, а сам удалится в монастырь, но призвать в Москву на со­бор его не решались; ему только дозволили вернуться в Воскресен­ский монастырь. Там Никона ожидала другая неприятность: окольничий Роман Боборыкин завладел угодьями, принадлежащими Воскресенскому монастырю. Монастырский приказ ут­вердил за ним эту землю. Между крестьянами Боборыкина и монастырскими происходили неоднократные споры и драки. Окольничий подал жалобу в монастырский приказ, а приказ притянул к отве­ту монастырских крестьян. Тогда Никон написал царю длинное и резкое письмо, называл церковь гонимою, сравнивал ее с апокалипсическою же­ною, преследуемою змием. «Откуда, — спрашивал он царя в своем письме, — взял ты такую дер­зость, чтобы делать сыски о нас и судить нас? Ка­кие законы Божий повелели тебе обладать нами, Божиими рабами? Не довольно ли тебе судить правильно людей царствия мира сего? Но ты и об этом не стараешься . Мало ли тебе нашего бегст­ва?» Никон в том же письме рассказывал, что ему было видение во время дремоты в церкви на заутрени: являлся ему митрополит Петр и повелел сказать царю, что за обиды, нанесенные церкви, был два раза мор в стране, и царское войско терпело поражение. Вслед за тем Никону, как он уверял, представился цар­ский дворец, и некий седой муж сказал: «Псы бу­дут в этом дворе щенят своих родить, и радость настанет бесам от погибели многих людей».

Само собой разумеется, после этого письма примирение царя с патриархом стало невозможным. Между тем монастырский приказ, назло Никону, особенно ненавидевшему этот приказ, решил спорное дело в пользу Боборыкина. Никон, раздражен­ный этим до крайности, отслужил в Воскресенском монастыре молебен и вслед за этим велел прочитать жалованную грамоту царя на землю Во­скресенского монастыря, в доказательство того, что монастырский приказ решил дело неправильно, а потом произнес проклятие, выбирая пригодные слова. («Молитва его да бу­дет грехом, да будут дни его кратки, достоинство его да получит другой; дети его да будут сиротами, жена его вдовою; пусть заимодавец захватит все, что у него есть, и чужие люди разграбят труды его; пусть дети его скитаются и ищут хлеба вне своих опустошенных жилищ . Пусть облечется прокля­тием, как одеждою, и оно проникнет, как вода, во внутренности его и, яко елей, в кости его», и пр.) Боборыкин донес, что эти проклятия относи­лись к государю. Набожный царь пришел в ужас, собрал у себя архиереев, жаловался и говорил:

 Скачать реферат