Мультикультурализм - глобализация культуры

В «иммиграционных» государствах, с одной стороны, и «национальных», с другой, различны способы обращения с культурным разнообразием, порождаемым миграцией. В государствах первой группы проблема интеграции мигрантов определена дискуссиями о правах меньшинств из числа коренных жителей (потомки африканских рабов в США, канадские и американские индейцы, австралийские аборигены). Попытки восстановле

ния справедливости по отношению к членам этих меньшинств привели к практике «утвердительного действия» (affirmative action), или «позитивной дискриминации». Так, в американском случае «политики мультикультурализма» в пору их провозглашения не означали ничего иного кроме практики «позитивной дискриминации» по отношению к чернокожим гражданам. Эта практика была позднее распространена на членов этнических меньшинств, формируемых мигрантами. Позитивная дискриминация, т.е. введение этнических и расовых квот при приеме в вузы и при занятии определенных престижных должностей, замышлялась как временная мера. Предполагалось, что как только дисбаланс в распределении ресурсов и власти будет несколько выровнен, настанет время вернуться к либеральным нормам общежития, в основу которых заложен идеал формального равенства и, соответственно, индифферентность к этническим и расовым различиям. Однако этого не случилось. Политика позитивной дискриминации не принесла ожидаемого результата, а именно – интеграции меньшинств в политическое сообщество. Тем не менее, по прошествии полутора-двух десятилетий проведения такой политики выяснилось, что отказаться от нее невозможно. Представители меньшинств, для которых позитивная дискриминация означала ощутимые преимущества на рынке труда и образования, категорически воспротивились свертыванию этой практики. В итоге сложилась мало утешительная ситуация: сегрегация общества по этно-расовому признаку не только не была преодолена, но и стала добровольной. Активисты этнических и расовых меньшинств, энергично взявшиеся за стилизацию жизненно-стилевых различий под фундаментально-культурные, углубили сегментирование общества по этнорасовому и этнолингвистическому признаку. Скандальные проявления этого процесса активно обсуждались в прессе и академической литературе: общежития только для выходцев из Азии, места в студенческих столовых только для чернокожих, радикальный пересмотр гуманитарных учебных программ в университетах, в результате которого культуре «европейцев» полагается количество часов, пропорциональное культуре «индейцев» и других этнических групп. Следующий шаг в том же направлении совершили неоконсерваторы из числа WASP'ов, достаточно скоро усвоившие плюралистически-постмодернисткий дискурс. Вчерашние противники мультикультурализма превратились в его своеобразных пропагандистов. Общее между «цветными» активистами и «белыми» неоконсерваторами состояло в забвении идеала гражданского общества: в идеологии и тех, и других последнее безнадежно распадалось на множество взаимно изолированных «культурных» ячеек.

Вот почему дискурс мультикультурализма – по крайней мере, в том виде, как он получил распространение в США, постепенно приобрел отчетливо негативные коннотации.

Однако сколь бы сомнительными с теоретической точки зрения и амбивалентными по практическим результатам ни были политики поощрения культурного плюрализма, разумной альтернативы этим политикам не существует. Отказ от «политик различия» в пользу насильственного «тождества» повлек бы за собой беспрецедентный рост социальной напряженности, а потому сегодня такая возможность в «иммиграционных странах» даже не рассматривается. Симптоматично и то обстоятельство, что «национальные государства» Западной Европы постепенно отказываются от ассимиляционисткой парадигмы, проводя политику культурного плюрализма (называя или не называя последнюю «мультикультурализмом»).

2. Политики культурного плюрализма сегодня

В западноевропейских странах мультикультуралисткий дискурс поначалу воспринимался скорее как продукт интеллектуального импорта, чем как порождение местных условий. Поскольку в Европе исторически не было репрессивной практики по отношению к меньшинствам, подобной рабству негров в южных штатах Северной Америки или уничтожению автохтонного населения в Австралии, в этих странах не было и нужды прибегать к «позитивной дискриминации» как средству восстановления справедливости. Категории «справедливость», «признание», «политики различия», преобладающие в общественных дебатах «иммиграционных государств», для западноевропейских дискуссий не характерны. Культурное разнообразие здесь долгое время вообще не получало публичной артикуляции. В одних случаях считалось, что мигранты, коль скоро они намерены включиться в политическое сообщество (нацию) должны культурно ассимилироваться (модель Франции). В других случаях молчаливо предполагалось, что мигранты – гости, «иностранцы», которым предстоит рано или поздно вернуться на родину, а потому проблема их включения в национальное сообщество даже не ставилась (модель Германии). Однако в последнюю четверть ХХ столетия эта проблема заявила о себе со всей остротой.

Главный вопрос, связанный с политикой «мультикультурализма» – это вопрос о возможности интеграция мигрантов, которая не сопровождалась бы их ассимиляцией. Но разве ассимиляция и аккультурация не является необходимым условием вхождения в тело политического сообщества? Ответить на данный вопрос можно коротко: потому, что принимающие страны более не могут ассимилировать мигрантов, а мигранты более не хотят ассимилироваться.

Необходимость поощрения культурного разнообразия продиктована (а) этно-демографическими, (б) практико-политическими и (в) гуманитарными причинами.

Массы новоприбывших членов общества, образующих миграционные меньшинства, столь внушительны, что их уже невозможно «переварить», как это можно было сделать с относительно малочисленными и разрозненными мигрантами до середины ХХ века. Само понятие «меньшинство» меняет смысл, поскольку иммигрантское население в мегаполисах Запада по своему количеству сопоставимо с местным населением, еще недавно составлявшим однозначное «большинство». В Вашингтоне, например, количество «небелого» населения (включая, правда, местных афроамериканцев) составляло на середину 90-х годов 73,2%, в Детройте – 83,7%, а в Майами – 90,7%. Аналогичная ситуация сложилась в крупных канадских городах – Торонто, Ванкувере и Монреале, где от половины до двух третей жителей – небританского и нефранцузского происхождения.

Социальные и экономические шансы мигрантов, как правило, объективно меньше, чем у коренного населения. Включение мигрантов в сообщество принимающей страны часто крайне затруднено в силу культурной дистанции между ними и местными жителями (незнание языка, навыки поведения, приобретенные в сельских условиях, ценностные представления, связанные с религией). Поэтому если государство действительно стремится к интеграции мигрантов и не готово мириться с их геттоизацией (а значит – маргинализацией, криминализацией и т.д.), то оно должно обеспечить реальное, а не просто формальное равенство возможностей. Мероприятия же по обеспечению такого равенства предполагают защиту социальных и культурных прав мигрантов.

 Скачать реферат