Российская политика на украинских землях в середине 1650 - середине 1670 годах

Лисянка и Умань также не были взяты поляками. С 20 июня Серко и Косагов вновь отправляются «чинить промысел» на правый берег Днепра. Запорожцы «промышляли» на коммуникациях в окрестностях Корсуна, Уманя, Чигирина и Брацлава. Одновременно в июле – начале августа 1664 года крымские татары разорили Лубенские и Миргородские земли, хотя и были отброшены казачьим полковником Ермоленко.

И всё же с

казывается острая нехватка российских войск на правобережье Днепра и в Запорожье. Основные части московских солдат были расквартированы в Белгороде и лишь во время активных боевых действий с польским королём шли на отражение польского наступления в левобережные земли, по окончании масштабных боёв главная часть войска уходила в великорусские уезды, оставляя небольшие гарнизоны в малороссийских городах.

Положение в Правобережных городах с размещением российских войск было ещё хуже. Так, во многом из-за недокомплекта солдат и плохой обеспеченности продуктами полк стольника Косагова потерпел поражение у Корсуни, о чём и сообщалось в Москву. Кошевой Сашко Туровец, глава запорожского отряда в Умани, сообщал, что город может «отложиться» без помощи в солдатах, коих до сего момента (2 сентября) было у майора Свиньина всего 100 человек[152].

К середине сентября 1664 года положение промосковских сил на правобережье осложнилось: к Тетере перешёл брацлавский полковник Остап Гоголь, город Ставищи осадил польский отряд Черницкого, продолжались побеги ратных русских и слободских людей, бежали как из Запорожской Сечи, так и из Канева, откуда писал русскому царю стольник Косагов. Он также жаловался на дороговизну хлеба в Ахтырке, где его должны были закупать русские солдаты. Несмотря на все проблемы Косагов отправился очистить Умань от поляков, но 21 октября сам был осаждён в Медведовке на четыре недели польско-казацкими силами Черницкого и Тетерей. Умань освобождена была только по прибытии к городу полковников Богомаза и Чепеля по причине ухода поляков без боя из крепости[153]. Тогда же и разразился конфликт между Брюховецким и Серко. Запорожцы тогда перехватили послов гетмана к крымскому хану для переговоров о мире, и отправили их в Белгород к князю Борису Репнину-Оболенскому. Тот отвечал, что сносился гетман Брюховецкий с ханом по царскому указу. Тем не менее, Серко долго не хотел уезжать из Белгорода опасаясь за свою жизнь.

Брюховецкий, воспользовавшись относительным затишьем в военных действиях с поляками и татарами зимой 1664/1665 годов передаёт в Москву идеи о размещении на «Запорогах» в Кодаке воеводы с ратными людьми. Он таким образом хотел обуздать частично своевольность запорожцев. Следует отметить, что ещё в 1661 году гетман Войска Запорожского Иоаким Самко предлагал направить в Сечь 10 тысяч солдат, а для их размещения планировал построить «городки»3. Ещё раз отметим тот факт, что вопрос о воеводах, о посылке ратных людей в тот или иной регион Малороссии был непосредственно связан с той политической борьбой, которую вели между собой казацкая старшина Войска и старшина сечи в данном случае, а также борьбой казаков и мещан в других. Ставился же он непосредственно теми сословиями и группами на Украине, которые были заинтересованы в упрочении своего положения или же сохранение имеющихся прав и привилегий.

Со времени отправки в Кодак думного дворянина Якова Хитрово среди запорожцев проявляется открытая враждебность к царским людям. Так стольник Косагов жалуется в отписке царю в марте 1665 года - «живу, не зная в качестве чего, невольника или подзорца». Казаки не объявляют ему о своих решениях, не советуются о промысле, ограничивают передвижение. Наказывают своих людей за дружеское отношение с русскими людьми; не пускают солдат в Кодак[154]. Летом 1665 года снова отошла к полякам Умань, взятая без боя: слишком мало войск было у майора Свиньина для организации сопротивления татарам, составлявших основной воинский контингент казачьего отряда полковника Степана Опары.

В том же 1665 году был заключён очередной договор между Малороссийским государством и Московским. Инициатива о его заключении исходила, в основном, от малороссийских жителей. Так, об изменении порядка сбора налогов в Москве просила как казацкая старшина, так и мещане с крестьянами. Последние хотели, чтобы «от козаков великих насильств и налогов христианам в Малороссийских городах, пригородах и деревнях не было Доходы всякие в казну великого государя козакам не собирать, собирать их мещанам и крестьянам и отдать кому царское величество изволит, чтоб бедным мещанам и крестьянам от козаков вконец, разориться»[155]. Полковники и остальная казачья старшина также имели свой расчёт, фактически инициировав соглашение, урезающее их права в сфере сбора налогов и ряде других областей хозяйствования.

Во-первых, казацкая элита попыталась утихомирить недовольство ряда сословий внутри своего государства, возмущавшихся своевольством гетманских сборщиков. Так, в 1665 году был раскрыт заговор Скока Челюсткина, который вместе с русскими ратными и мещанами города Переяслава готовил выступление против гетмана Брюховецкого. Зачинщики неудавшегося мятежа были отправлены в Москву, но в городе всё равно «появились своевольные сборищи, которые отказались повиноваться полковникам и сотникам, покинули свои дома…». На Киевщине восстание в 1665 году возглавил овруцкий полковник В.Денин[156]. Именно потому старшина формально отказалась от столь прибыльной функции, возложив её на московских сборщиков, которым тоже должна была достаться часть народного гнева.

К тому же мы увидим далее, что старшина безнаказанно продолжала собирать налоги и подати, что также не добавляло авторитета московским властям глазах малороссийских жителей.

Во-вторых, деньги, которые должны были по московским статьям продолжали использоваться на жалование казакам, содержание города и российских ратных людей, расквартированных в городах[157]. Таким образом, по челобитной казаков (октябрь 1665 год) воеводам нужно было собирать доходы с кабаков, размеры с мельниц, дань медовую и доходы с иностранных купцов[158].

В-третьих, подтверждались все права и вольности казацкого и мещанского сословий. Указанные сословия, по-прежнему имели свои суды, запрещалось ратным оставаться на постой в казацких домах и в принадлежащих им землях, гатях, садах, займищах, сеножатях, полях и огородах[159] Города же могли получать Магдебурское право, а, следовательно, и широкие гарантии самоуправления[160]. Как и в Переяславском договоре 1659 года, избранный гетман должен был прибывать в Москву к царю на утверждение и получать от него главные символы гетманов власти.

Казацкая старшина добивалась в челобитной определённого количества московских солдат в малороссийских городах на Украине: в Киеве – 5 тысяч, Чернигове – 1200, Переяславе – 1200, из них в Канев высылать 500 человек, Нежине – 1200, Полтаве – 1200, Новгород-Северск , Кременчуке, Кодаке и Остёре – по 300 человек[161] Ясно желание Брюховецкого усилить контроль над Запорожьем, которого он активно добивался уже год: «А из Полтавы изволил бы великий государь послать в Запороги своих ратных людей по 1000 человек … на весну; в Запорогах быть бы особому воеводе и зимовать там же»[162]

 Скачать реферат