Основные направления во внешней политике Украины со странами Ближнего Востока

Должностные лица Тегерана неоднократно акцентировали внимание на том, что этот шаг официального Киева никоим образом не повлиял на дальнейшее развитие украинско-иранских отношений. В частности, в интервью газете «Зеркало недели» нынешний Чрезвы-чайный и Полномочный Посол ИРИ на Украине Ахмад Садег-Бонаб еще раз подчеркнул, что «контракт по строительству Бушера мы подписали с Россией. Украина, к

ак подрядчик, работает непосредственно с Россией. У Ирана нет с Украиной никаких двухсторонних договоров по этому вопросу, никаких договоренностей. Поэтому с нашей стороны нет и никаких претензий, нет и не может быть недоверия. Если что-то возникает во взаимоотношениях Украины и России в этом вопросе, то они между собой и должны это решать»29. Однако реальный ход событий не подтверждал эти оценки: вышеуказанная акция Украины отрицательно повлияла на состояние украинско-иранских отношений. В определенной степени это признал в 1998 году Бехзад Мазахери, который в то время был послом Ирана на Украине. В эксклюзивном интервью корреспонденту газеты «День» он заявил: «Отказ Украины от их поставок [турбин – авторы] вызвал, мягко говоря, недовольство в Тегеране. И разве нерезонное?»30. Охлаждение отношений между Киевом и Тегераном нашло свое проявление, например, в том, что второе совместное заседание Межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству состоялось не в 1997 году, как это было запланировано, а лишь в августе 2000 года. Фактически период после первого совместного заседания (1996 год) и до середины 2000 года был характерен значительным снижением роли Межправительственной комиссии как основного механизма регулирования двусторонних отношений.

Напряжение в ирано-украинских отношениях было преодолено лишь недавно. Этому способствовал в значительной мере визит министра иностранных дел Украины Б.И.Тарасюка в Тегеран в декабре 1999 года. Более того, в ходе работы второго совместного заседания Межправительственной украинско-иранской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству (Киев, 28–29 августа 2000 г.), иранской стороной была подтверждена готовность сотрудничать с Украиной в нефтегазовой области: предложено было рассмотреть возможность привлечения украинских соответствующих хозяйственных структур к реализации проектов, связанных с добычей, переработкой и транспортированием нефти и газа31. Только за первые три месяца 2001 года состоялись визиты министра иностранных дел ИРИ Кемаля Харрази в Киев, премьер-министра Украины В.Ющенко и Председателя Верховной Рады Украины И.Плюща в Иран. Такая интенсивность визитов на высоком уровне свидетельствует о начале нового этапа отношений между Украиной и Ираном. В частности, в ходе визита премьер-министра В.Ющенко в Иран состоялись встречи с президентом ИРИ Хатами, первым вице-президентом Хабиби, подписано Межгосударственное торговое соглашение и продлено еще на пять лет действие Банковского соглашения между Национальным банком Украины и Центральным банком ИРИ. Важным моментом двухсторонних отношений на данном этапе стало обсуждение вопроса о транспортировке энергоносителей из Ирана через территорию Украины в Европу. При всей многовариантности решения проблемы поставок иранских энергоносителей в Европу (в том числе, и вне украинской территории) позиция иранской стороны, как подчеркнул посол ИРИ на Украине Ахмад Садег-Бонаб, состоит в том, что «маршрут должен отвечать не только экономическим критериям, но и политическим реалиям»32, что расширяет поиск взаимовыгодного решения этого вопроса для Украины и Ирана.

С другой стороны, отказ Украины от поставки турбин Ирану закономерно поставил целый ряд принципиальных вопросов с точки зрения перспектив формирования ближневосточного курса Украины. Наиболее острый среди них следующий: не приведет ли неизбежно к последующему обострению отношений со странами Запада (прежде всего, США) активизация отношений Украины с Ираном (в равной степени, как и с другими ближневосточными государствами с неблагоприятной международной репутацией – Ираком, Ливией и т.п.)? Не-которые политологи положительно отвечают на этот вопрос, утверждая, что поскольку исламизация останется на обозримую перспективу определяющей чертой иранской внешней политики, то вероятность возобновления торгово-экономической блокады Ирана достаточно высока, и, следовательно, те европейские страны, которые имеют активные контакты с Ираном, будут поставлены перед жесткой дилеммой: сохранение выгодных в экономическом плане отношений с Тегераном или же присоединение к цивилизованным демократическим государствам. Такая интерпретация вопроса для Украины, взявшей курс на интеграцию в европейские структуры, оценивается как абсолютно неприемлемая, и, соответственно, делается вывод о том, что развитие отношений Украины с ближневосточными странами с неблагоприятной международной репутацией (при всей выгодности прежде всего в экономическом плане таких отношений) является бесперспективным, если не тупиковым. Именно с этих позиций были даны оценки такого шага официального Киева, как отказ поставлять турбины для Бушерской АЭС. В частности, политолог Л.Вовк, охарактеризовав Иран как государство с «нецивилизованным режимом», заявил, что активно развивая отношения с Ираном, «украинская дипломатия . не желает замечать, что собственноручно перекрывает своей стране дорогу к цивилизованному миру, к Европе»33.

Как представляется, такой подход не учитывает реальных тенденций как во внешней политике самого Ирана (о чем уже было сказано выше), так и реалий иранского курса некоторых западноевропейских государств, направленного на обеспечение выгодных условий для заключения западноевропейскими компаниями выгодных контрактов в нефтегазовой отрасли с Ираном34. В этом контексте есть все основания утверждать, что Украина не должна терять иранский рынок, поскольку сегодня возможности Ирана для диверсификации источников импорта и сотрудничества в производственной сфере существенным образом расширяются и не только за счет постсоветских государств (прежде всего России), которые могут в полной мере компенсировать Ирану потери от разрыва торгово-экономических связей с Украиной, но и за счет западноевропейских стран. Это все в большей степени осознает и официальный Киев. Министр иностранных дел А. Зленко в январе 2001 года заявил, что отныне «Киев относится практично к дальнейшему сотрудничеству с Тегераном»35. Такой подход полностью вписывается в рамки провозглашенного курса на экономизацию внешней политики Украины. Учитывая все вышесказанное, есть все основания полагать, что на перспективу иранское направление останется одним из ключевых в украинской ближневосточной политике.

Таким образом, политику Украины на Ближнем Востоке в 1990-х годах в целом можно охарактеризовать как такую, которая присуща стадии завершения начального этапа ее становления. Основная цель этого этапа – утверждение Украины в качестве субъекта международных отношений в ближневосточном регионе и формирование механизмов отношений на двух– и многосторонней основе. В связи с этим украинская ближневосточная политика прежде всего была направлена как на создание необходимой структуры украинских дипломатических представительств на Ближнем Востоке, так и на закладку соответствующей договорно-правовой базы двусторонних отношений с государствами региона. Укажем, что продолжительное время имело место отставание процесса формирования структуры дипломатических представительств на Ближнем Востоке (в силу объективных причин, и прежде всего, ограниченности финансовых возможностей) от реальных потребностей Украины, что в значительной степени сдерживало и процесс становления отношений Украины с ближневосточными государствами в целом. Сегодня мы можем констатировать, что, по крайней мере, этого противоречия большее не существует: Украина имеет дипломатические представительства практически во всех странах региона, которые потенциально являются выгодными партнерами для нашей страны.

 Скачать реферат