Репрессии в Карелии в 30-е годы

Самые кровавые события в Карелии развернулись в 1938 г. С 1 января по 10 августа 1938 года было арестовано 5164 человека, из которых 3223 были расстреляны. Осенью 1938 г. в соответствии с приказом НКВД СССР № 00606 были арестованы ещё 1805 человек, 1708 из них - расстреляны. По имеющимся данным, в Карелии в1937 – 1938 гг. число репрессированных составило 11341 человек, но цифра эта нуждается в

уточнении. Трагичной оказалась судьба финской диаспоры в Карелии в годы сталинского террора. На долю финнов, чья численность в середине 1930 – х гг. едва превышала 3 % населения, пришлось 40 % всех репрессированных – 4688 человек. К расстрелу были приговорены 85 % осуждённых финнов.3

Жестокий удар был нанесён по советским, партийным, хозяйственным кадрам, творческой интеллигенции, административно – управленческому персоналу. В апреле 1938 года обком партии докладывал И. В. Сталину, что в Карелии арестовано и осуждено за контрреволюционную деятельность 616 руководителей. 29 октября 1937 года был осуждён бывший председатель ЦИК Карелии А. В. Шотман и на следующий день расстрелян. 14 июня 1938 г. приговорён к расстрелу отказавшийся на суде от своих показаний во время следствия бывший председатель СНК Карелии Э. А. Гюллинг. Его расстреляли в этот же день. 21апреля 1938 г. был расстрелян Г.С. Ровио.

Согласно отчёту НКВД КАССР, за 1937 – 1938 гг. в Карелии были репрессированы 217 военных, из них около 100 расстреляны.1

В июле 1937 г. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение о проведении репрессий в отношении жён и детей «изменников родины». В соответствии с приказом НКВД СССР от 15 августа 1938 г. жёны «врагов народа» арестовывались одновременно с мужьями. От ареста освобождались только женщины, которые сами донесли в органы НКВД на мужа. Дела на ЧСР (членов семьи изменников родины) рассматривались Особым совещанием НКВД СССР, и мера наказания составляла пять – восемь лет лишения свободы. Одновременно с жёнами НКВД изымало и детей. Дальнейшая судьба тех, кого побоялись взять на иждивение родственники, складывалась по-разному. Грудные дети до полутора лет направлялись с матерью в лагерь, после чего передавались в детские дома. Дети постарше отправлялись в детские дома, при этом братья и сёстры, как правило, разлучались. Подростки – в детские дома или в другие республики для трудоустройства. Но не все. «Социально – опасные дети осуждённых, в зависимости от возраста, степени опасности и возможности исправления, подлежали заключению в лагеря или исправительно – трудовые колонии НКВД».2

В обстановке массового психоза арестовывали и казнили без разбора, жертвами становились люди самых разных общественных групп, часто по доносу соседа, претендующего на чью – то комнату, завистника, который самоутверждался, уничтожая добившегося больших успехов, обиженного, сводящего личные счёты и т. д.

Над поводами для арестов сотрудники органов долго не думали. В приграничном Петровском районе органами НКВД велась разработка «Повстанцы». Агентурную разработку по операции «Повстанцы» разработал начальник Петровского РО НКВД КАССР А. Чернов. Район приграничный, был густо заселён финнами и карелами. В 1933 году здесь дружно громили заговорщиков «финского генштаба», а в 1935-м – «белофинских боевиков». Выселяли и увозили неблагонадежных. Однако агентура доносила, что дух великой Финляндии еще не выветрился, а недостатки в сельском хозяйстве и срыв лесозаготовок есть не что иное, как прямое вредительство делу социализма. Начальник РО неоднократно просил руководство НКВД санкционировать реализацию дела и начало арестов. Но аресты и следствие начались лишь летом 1937 года.

Позднее, во времена «хрущёвской оттепели» пересматривались дела репрессированных и выяснялись истинные причины репрессий. К ответу призывались участники репрессий. Вот, например, отрывок из объяснения младшего лейтенанта милиции М. Ефремова: «7 июля 1937 года я был вызван начальником управления милиции КАССР с места моей работы в Олонецком РОМ НКВД (где я работал в должности уполномоченного уголовного розыска). В УРКМ мне предложили явиться в НКВД для участия в следственной работе, проводимой 4-м отделом, начальником которого был тогда Калинин. Тов. Калинин рассказал мне о том, что вскрыта контрреволюционная повстанческая организация в Петровском районе и что я должен буду работать на следствии по допросу участников этой организации. Калинин меня предупреждал, что надо быть осторожным при допросах, так как дело буду иметь с врагами народа, которые способны на разные пакости - побеги, отказ от признания и т.д., и что надо работать с ними день и ночь, добиваться признания.

Через месяц примерно была организована бригада под руководством начальника Заонежского РО НКВД Тидора, куда был направлен и я. В этой бригаде были следователями красноармейцы из 52-го полка: Фуфачев, Самочетнов, Сесютин и ряд других товарищей до 15-20 человек. Затем были милиционеры из особого взвода милиции: Лихачев, Ливенсон, Реунов, Иванов и др. Вся эта бригада была направлена в здание Ошосдора на Гористой улице, где мы занимались около месяца, а затем были переведены в здание Дома народного творчества, где работали также около двух месяцев, а затем в здание милиции на ул. Урицкого…»1

Реализация агентурного дела «Повстанцы» началась в июне 1937 года, еще до официального начала массовой операции. 20 июня УНКВД по Ленинградской области (которому в то время подчинялся НКВД КАССР) направило начальнику 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР Литвину спецдонесение «о контрреволюционной повстанческой организации в Петровском районе КАССР», в котором говорилось о трех группах из девяти человек. Главным контрреволюционером был объявлен директор районного лесхоза Вишневский, бывший поручик царской армии. Руководителями групп - объездчик лесхоза Трофимов, зав. смолокурней Герасимов и рабочий лесхоза Максимов, бывший «каравантюрист».2

Через неделю в следующей спецсводке рапортуется о разоблачении уже 36 участников повстанческих групп в девяти населенных пунктах района: Спасская Губа, Пайгуба, Гомсельга, Галлезеро, Верхняя Ламба, Утуки, Тереки, Декнаволок и Гутсельга. Еще через неделю в числе арестованных было указано 62 человека и объявлено о связи с соседним Пряжинским районом…

После смерти Сталина, в 1958 году военный трибунал Северного военного округа рассмотрел дела на участников контрреволюционной организации в Петровском районе и полностью реабилитировал 75 человек.

Одним из первых по этому делу был арестован фельдъегерь отдела связи НКВД, уроженец Петровского района Д. Кормушов. Следственная бригада трудилась не покладая рук, и на шестнадцатый день непрерывного допроса Кормушов подписал показания о том, что является участником повстанческой группы, в которую входят 66 человек из десяти деревень района. Через неделю еще 30 человек появляются в показаниях, подписанных Д. Кормушовым. В основном это была, как выражались чекисты, «низовка»: малограмотные крестьяне, лесорубы и ничего не понимающие по-русски финские переселенцы. Но попадалось и руководство: Нефедов - председатель Гомсельгского сельсовета, Вишневский – директор райлесхоза, Григорьев – управляющий отделением Госбанка. Все они имели связи и знакомства в других районах и среди руководителей республики. Самый главный «руководитель повстанческой организации в КАССР» П.Ирклис уже давал свои показания в Ленинграде. Первые аресты по этому делу начались в июне 1937 г. Через год численность «повстанцев» составила 4181 человек из разных районов республики: Пряжинского, Петровского, Пудожского, Заонежского.1

 Скачать реферат