Подавление славянства в Греции

Подавление славян, а еще более обращение их в христианство составляет в истории Греции особый отдел, поскольку с ними связуется возрождение эллинской народности и частичное ее смешение со славянской кровью. Эллинство, правда, в Средние века уж не обладало той всепоглощающей силой, как в эпоху Александра и его преемников, когда обширные страны и чуждые малоазийские народности вплоть до самого Ег

ипта подверглись эллинизации. Славяне Иллирийского материка, сербы и болгары, несмотря на влияние византийской церкви, не позаимствовали ни греческого языка, ни греческой образованности. В тех провинциях Древней Греции, где славянские племена поселились массами, они, даже по обращении в христианство, продолжали жить самобытной жизнью, и прошло долгое время, прежде чем они были поглощены эллинством. Легко понятно, что в середине X века Эллада и Пелопоннес могли представляться императору Константину Багрянородному странами, впавшими в варварство, да и в XIII даже веке франкские завоеватели застали в Морее славянское население. И даже в значительно позднейшую эпоху в Чаконии различали славинов от греков, пелопоннесцев и византийцев Хотя славяне в Греции приняли для церковного обихода язык церкви, тем не менее народный их говор исчез далеко не так скоро и полно, как погибло лангобардское наречие в Италии. Этот факт доказывает не только, что греческие славяне в занятых ими округах осели более сплоченной массой, но что и само культурное влияние эллинов далеко не было таким преобладающим, как влияние Италии с ее многолюдными городами и римским папством. То же явление наблюдалось впоследствии на албанцах, поселившихся в Элладе, народный говор коих и доселе не исчез в стране, скудно населенной. Но если лангобарды свое германское наречие сменили на итальянский язык, то они до XII века сохранили свой национальный свод законов. Равным образом по XII век все гражданские и церковные документы в Италии переполняются лангобардскими фамилиями. Лангобардская родовитая знать, бывшая тем рассадником, откуда пошли исторические фамилии Италии, и по наши еще дни оказывается там остовом феодализма или аристократизма. Ничего подобного не замечается в Греции, и ныне, напр., там и не найдешь ни единого славянского фамильного имени.

Не существует вовсе указаний на то, чтобы знатные славянские роды послужили ядром для образования новогреческого дворянства; это, впрочем, легко объясняется тем, что в среде греческих славян не могло и сложиться сколько-нибудь могущественной знати, которая бы опиралась на наследственное владение землей, принадлежность к государевой дружине или на должностную иерархию. В течение того долгого времени, что славяне заселяли Грецию, никакой примечательный город не приобретает известности в качестве столицы кого-либо из их князей или жупанов. Но за всем тем, разумеется, не могли не народиться огречившиеся знатные славянские фамилии. Так, Константин Багрянородный рассказывает о некоем вельможе Никите Рентакиосе из Пелопоннеса, который, породнившись с домом императора Романа Лекапена, очень возгордился греческим якобы своим происхождением, хотя славянский его облик и возбуждал насмешки со стороны византийского грамматика Евфимия; этот Никита, разумеется, является лишь одним из многочисленных примеров смешения обеих народностей.

Если и можно извинить у современных греков решительное отрицание смешения крови их предков с славянскими элементами тем соображением, что горделивые притязания или суетные вожделения новогреков прослыть за законных нисходящих потомков величайшей аристократии человечества вполне понятны, то все же и грекам следует примириться с обычной судьбой исторических рас, которые все подвергались скрещиванию и потому только сохранились, что обновлялись. Смешение со славянской кровью, было ли оно сильно или слабо — безразлично, столь же мало превратило греков в сарматов, как примесь германской крови превратила итальянцев и французов в немцев, или сами немцы через примесь вендской крови сделались вендами. Нам неизвестно численное соотношение между греками и славянами в эпоху наисильнейшего распространения последних. В эпохи упадка государств и нации достаточно ничтожной вооруженной силы одних для массового порабощения других. Греция испытала это и в XIII веке благодаря франкскому завоеванию. Пытались, правда, из количества славянских наименований местностей сделать вывод о размерах заселения Греции славянами и вычислили, будто в Пелопоннесе на десять греческих имен приходится одно славянское.

Этнологическое превращение должно было там сказаться резче, нежели в Элладе, и сильнее в селениях, чем в городах, а особенно в городах значительных, где греки удерживались постоянно. Во всяком случае, было бы столь же бесплодно в X веке отыскивать чисто эллинское население без подмеси в Аргосе и Патрасе, Коринфе, Лакедемоне и Афинах, Монембазии и Фивах, как искать в ту же эпоху чистых латинцев в Риме, Флоренции, Равенне и Анконе. Предполагая даже, что наиболее укрепленные города Греции могли на первое время сохраниться свободными от примеси славянского элемента, с течением времени в каждую и из этих даже твердынь должны были проникнуть волны того смешения народов, которое было присуще космополитическому византийству. Ведь афинский народ еще в римскую эпоху слыл за смесь разных народностей; потому-то К. Пизон и порицал человеколюбивого Германика, когда тот слишком мягко отнесся к афинянам

Сила, которую проявила Романская империя в осуществлении гигантской задачи ассимиляции составных своих элементов негреческого происхождения, поистине изумительна, и в этом отношении Константинополь отнюдь не уступает Древнему Риму. В центр великого космополитического государственного организма приливали соки изо всех провинций, обновляя его и оживляя своей молодостью. Славянские, персидские, сарацинские элементы, начиная с Юстиниана, вводились в войско, управление, церковь, аристократию и даже в самый императорский дворец, где и самый трон занимали армяне, исаврияне, пафлагонцы, иллирийцы и славяне. Словно из огромного плавильного тигля вся смесь народов выходила, словно сплав, объединенной в византийцев. Единственно постоянному переплавлению грубых, чужестранных элементов и было государство Константина обязано своим непреходящим существованием. Но это непрестанное воспринятие чуждых элементов в государственный организм и постоянное его соприкосновение с варварами привило к самому государственному организму варварские черты. Дикая жестокость уголовного правосудия, ослепления и изуродования, хозяйничание евнухов, ужасные придворные интриги и т. п. — все это является единичными показателями одичания византийства и обусловливается притоком славянских и азиатских элементов.

Процесс претворения отдельных народностей в ромейское царство, однако же, не удавался столь полно, как это наблюдается на романцах на Западе. Славянские народы целыми группами сопротивлялись влиянию византинизма. Сербы и болгары отстояли свою самобытность, создав национальные государства, но эти последние подвергались внутреннему брожению, оставались всегда враждебными империи и в стремлении к Византии, как естественному центру тяготения, вечно служили угрозой самому существованию империи. Единственно в Греции подверглись славянские племена эллинизации.

 Скачать реферат