Кончина императора Мануила и тираническое правление Андроника

С подобными же жалобами обратился и архиепископ Михаил к новому претору Дримису, когда тот посетил Афины. Он сравнил его с основателем города Тесеем, ибо население, благодаря отсутствию средств к пропитанию и выселениям, настолько поредело, что Афины требуют как бы основания заново через привлечение новых поселенцев. Уже в первом своем письме из Афин Михаил сравнивал голодающее население города

с птенцами, странствующими с места на место в поисках корма. Время, так говорил архиепископ претору, похитило у Афин все, даже язык. Увы! Лишилась ныне языка матерь мудрости, которая некогда весь мир пополняла славой своей стоической и перипатетической школы. Онемел тот град, где Перикл носил прозвище Олимпийского, где Демосфен, Лисий, Ксенофонт и Исократ побеждали самих граций и сирен! И сам он, архиепископ, чувствует себя несчастным в пустоте афинской. Сидя на скалистой твердыне, он внимает эхо, которое приносит ему только пустой отзвук собственных его слов. Не говоря уже о погибшем великолепии давнишней старины, Афины утратили самую даже внешность города. «Стены низвержены, дома распались, поселянин пашет там, где были некогда жилища; как некогда Фивы терпели обиды от македонцев, так Афины страждут от опустошителей. С большим еще варварством, чем персы, время и его союзник, зависть, разрушили счастье Афин». Архиепископ повторяет слова пророка о Вавилоне: «Не стада в нем пасутся, но лишь дикие звери; привидения живут в нем, а в его чертогах обитают скорпионы и ежи».

Затем речь Акомината переходит в напыщенное восхваление императора Андроника. Страшный властолюбец, Протей, принимавший бесчисленные формы, по выражению Евстафия, Андроник, однако же, в некоторых отношениях заслужил от народа признательность. Он щадил народ и обуздывал его угнетателей — коварных стяжательных вельмож; он кровавой рукой, словно ангел смерти, косил дворянские роды, чтобы создать простор мещанскому и сельскому сословию, и в его время, по признанию историка Никиты Акомината, действительно расцвели города, а поля стали приносить урожаи. Андроник мог бы сделаться преобразователем империи, если бы только разлагающийся ее организм вообще доступен был исцелению

А между тем вследствие опустошения Фессалоник норманнами, которые затем стали угрожать и Константинополю, Андроник Комнен 12 сентября 1185 г. подвергся ужасной кончине во время дворцового переворота. С ним в Византии угасла покрывшая себя славой династия Комненов, а вскоре последовали совершенно нежданно события, повергшие империю в беззащитность и сделавшие ее добычей франков.

Как некогда папа Григорий Великий в силу дипломатических расчетов введен был собственными выгодами в искушение подольститься к убийце императора Маврикия, порочному Фоке, так теперь горькая необходимость заставила и архиепископа Михаила Акомината превознести до небес убийцу и преемника Андроника, недостойного Исаака Ангела, которого он и именует ангелом-избавителем и освободителем мира. Архиепископ сравнивал Исаака Ангела даже с Гармодием и Аристогитоном. Впечатление деяния этих давних избавителей родины от гнета тирании было настолько могущественно и непреходяще, что еще в XII в. праведный афинский архиепископ находил уместным торжественно превозносить их доблесть; впрочем, Акоминат теперь выискивал и в мифологии, и в Библии всевозможные ужасные образы, чтобы заклеймить сравнениями с этими чудовищами того самого Андроника, которого некогда приравнивал царю Соломону. Со стыдом взираешь на эти византийские пятна, грязящие вообще чистый облик благородного иерарха.

В начале 1187 г. Акоминат самолично отправился в Константинополь в качестве представителя Афин, чтобы принести новому государю поздравления по случаю победы, одержанной над норманнами в Фессалии, хотя, впрочем, Исаак Ангел тут был ни при чем, ибо честь этого подвига всецело принадлежала храброму военачальнику Бранасу. Таким образом, страшный разгром Фессалоник был отомщен истреблением сицилийского сухопутного войска, Константинополь, угрожаемый и этим войском, и норманнским флотом, был освобожден, а Исаак Ангел по случайному счастью увенчан незаслуженно лаврами.

Обычай обращаться к императорам с похвальным словом перешелот императорского Рима вВизантию, как особый отдел античного ораторского искусства, но выродился здесь в Широковещательность, свойственную литературе, приходящей в упадок. Если ныне подобные трубные гласы придворной лести и кажутся нам отвратительными, то они нимало не возмущали греков той эпохи, ибо являлись формальностью, вполне отвечавшей требованиям тогдашнего слога.

Прославление деспотизма в официальном обращении к сенату со стороны придворных поэтов и ораторов удержалось в течение всего существования греческого царства, как ораторская прикраса рабьего и пышного восточного церемониала, каким окружила себя императорская власть. Бесстыдная хвалебная речь, с которой Никифор Грегорас еще в XIV в. обращался к императору Андронику II Палеологу, не может теперь нам не казаться смешной, а между тем названный и в свое время славившийся философ эту речь с горделивым сознанием включил, как образец ораторского искусства, в свой исторический труд. Точно так же бесстыдны были и речи Михаила Пселла в прославление императора Константина Мономаха, к которому он с самого начала взывает «О, император солнце!», а равно и другие «энкомии» того же прославленного философа, написанные в честь Романа-Диогена Ведь и такой почтенный правдолюбец, каким был Евстафий, и он даже впадал в тот же византийский тон, как это доказывает его речь к Михаилу I, сочиненная, когда Евстафий был избран в митрополиты мирские. Не обезображивайся надгробная речь, произнесенная знаменитым фессалоникийским епископом в честь того же императора, набором широковещательных слов, она и в наших глазах могла бы служить образцом ораторского искусства, а в сущности она нисколько по напыщенности не отличается от речей его же ученика, Михаила Акомина-та. Впрочем, и Михаил имел храбрость в речи, обращенной к Исааку Ангелу, повторить жалобы о бедственности города Афин, который дошел до полной нищеты и не мог даже поднести императору обычный приветственный дар, т. е. золотой венец.

Десять лет процарствовал гуляка Исаак Ангел на беду греческого царства, которое впало в прежние бессилие и испорченность. Враждебные народы на Востоке и с Дунайской области, которых Комнены сдерживали своей мощной рукой, теперь выродились в грозную силу. В то время как сельджукские турки проникали в Малой Азии все дальше на запад и пытались достигнуть Геллеспонта, на Балканском полуострове опять возникли два воинственных славянских государства. Сербов еще в 1160 г. краль Стефан Неманья объединил в особое царство, которое от своей столицы Расса (Новый Базар) получило наименование Расции. В 1186 г. возмутились между Дунаем и Балканами болгары, доведенные до отчаяния невыносимым гнетом налогов. Они соединились с дако-романскими племенами валахов в Фессалии и восстановили царство Самуила под главенством царя Асана. Столицей их сделалось Тырново.

На предпринятом против этого народа военном походе и утратил Исаак Ангел в апреле 1195 г. владычество. Собственный брат изменил ему, пленил его, ослепил и заточил совместно с сыном в Константинополе, а сам вступил на престол под именем Алексея III.

 Скачать реферат