Восприятие русскими иностранцев по русским источникам 15-16 веков

По мнению Л. Рущинского, религиозные убеждения русских людей, сама их принадлежность к православной вере служила непреодолимым внутренним препятствием к сближению с иноверцами. «Русский человек считал оскорбительным для чести народности, а тем более православия входить в близкие сношения с иноверными не только в делах веры, но и практического, житейского быта»[20]. Однако подобное утверждение п

редставляется, по меньшей мере, спорным. Серьезной преградой к общению русских людей и выходцев из Западной Европы была политика московского правительства. Неформальные контакты русских людей с выходцами из Западной Европы,как правило, настораживали русские власти, будили сомнения в лояльности этих лип православному государю и церкви. Очевидно, не слишком полагаясь на «инстинктивное отвращение православных людей к иноверцам», правительство старалось исключить саму возможность общения русского населения с «немцами» путем запретов и угрозы наказания.

Следует отметить одну особенность в содержании статьи 70 главы XX Соборного Уложения 1649 года, запрещающей иноверцам держать у себя во дворах русских работников. В тексте статьи описывается, какая «православным христианам от иноверцев чинится теснота и осквернение, и многие без покаяния и отцов духовных помирают, и в великий пост и в иные посты мясо и всякий скорм едят неволею». Тем не менее, наказанием за нарушение запрета закон угрожал не иноземцам, а именно русским (православным) людям, добровольно пожелавшим поступить на службу к иноверцам. «И ныне по тому же у иноземцев некрещеных русским людям во дворах быть никоемы делы. А будет которые русские люди учнут у некрещеных иноземцев . служить . тех сыскивая чинить им жестокое наказание, чтобы иным таким неповадно было так делати».[21] Павел Алеппский писал: «Никто из народа не смеет войти в жилище кого-либо из франкских купцов а то его сейчас же хватают со словами: « .ты вошел чтобы сделаться франком». В Немецкую слободу русских людей пропускали лишь по торговым и служебным делам, а также для подвоза необходимых припасов (продовольствия, сена, дров и т. п.), для остальных вход был закрыт. В наказе дворянину, ведающему Новую Немецкую слободу, и подчиненным ему стрельцам предписывалось пресекать попытки «лишних» русских людей пройти к «немцам», задерживать и отводить в приказы.

Очевидно, опасения русских властей не были беспочвенными. Русские люди отнюдь не имели непреодолимой внутренней предубежденности против бытовых контактов с выходцами из Западной Европы и охотно нанимались на работу к «немцам». Перепись русских людей, служивших у западноевропейских купцов в Архангельске и Холмогорах, 1686 года показала, что многие по десять и более лет жили во дворах у «немцев» [22].

2.2 Отношение русского населения к иностранцам

Подчас русские люди проявляли любопытство и к религиозным обрядам «латинян, калвинов и люторов». Так, по свидетельству Б. Таниера, пасхальное католическое богослужение, проводимое посольскими капелланами, собрало вокруг себя толпу русских людей. В другое время смотреть на католичекую мессу также «сошлось много схизматиков». В 1686 году Архангельское духовенство жаловалось государю, что «у иноземцев же построены для мольбы их две кирки, и в летнее де время русские торговые и всяких чинов люди разных городов и Архангельского города жители, во время мольбы их всегда к тем их киркам приходят и их пения слушают». Культурное влияние выходцев из Западной Европы на основную массу русского населения даже в крупных городах, где существовали «немецкие» общины, было незначительно. Безусловно, сказывалась правительственная политика изоляции иноверцев от православных людей.

Преградой для проникновения в русскую народную среду иноземных новшеств был традиционализм русского средневекового общества. Вместе с «истинной верой» от предыдущих поколений наследовался и некий устоявшийся жизненный уклад и неколебимая убежденность, что формировавшийся веками образ жизни является единственно возможным и правильным для православного русского человека. Рейтенфельс приводит русскую поговорку: «Един царь, едина одежда, едина вера, одни деньги и один язык». Корб в своем сочинении писал, что русские более всего остерегаются перемен в вере,одежде и монете[23]. Подобные представления являли собой серьезное препятствие для культурных заимствований извне и могли сохраняться в народной среде довольно долго. С. В. Оболенская в статье «Образ немца в русской народной культуре XVIII-XIX вв.» приводит впечатления английского путешественника Д.М. Уоллеса, побывавшего в России в 70-е гг. XIX века. По его наблюдениям, немецкие колонисты, вопреки расчетам русского правительства, так и не оказали цивилизующего влияния на местных крестьян. Русский мужик, писал Уоллес, очень любознателен и внимательно наблюдает за жизнью немецких соседей. Но никогда не помышляет о том, чтобы перенять их обычаи. Для русских крестьян «немцы есть немцы, а русские есть русские, и все тут»[24]. Отношение русских крестьян XIX века к соседям-немцам, по всей видимости, есть слепок более ранней традиции, бытовавшей в русском обществе XVII века.

Любопытнейший памятник народной сатиры XVII века - «Лечебник на иноземцев» - содержит шутовские рецепты «лекарств» из «светлаго тележного скрипу, густого медвежия рыку, мухина сала, блохиного скоку, рыбья следу» и т. п. А также издевательские рекомендации «лечения» разных недугов: «А буде которой иноземец заскорбит рукою, провертеть здоровую руку буравом, вынять мозг и помазать болная рука, и будет здрав без обеих рук».В XVII веке круг лиц, имевших возможность воспользоваться услугами иноземных медиков, в особенности докторов, врачевавших «внутренние» болезни, был чрезвычайно узок. Однако доктора-иноземцы давали письменные «скаски» с описанием разных болезней, необходимых для борьбы с ними лекарств и методов лечения. Такие «скаски» ходили по рукам, наверняка попадая время от времени и в народную среду. Вероятней всего, рекомендации иностранных медиков были непривычны и непонятны для посадских и слободских людей, вызывали у них удивление и недоверие. Например, доктора А. Граман иИ. Белово предписывали «немощным людем, у которых горло и груди пухнут, под языком жилную отворить да сделать водка, которая холодит, и тою водкой в рот поласкать, а не глотать, плевать вон, а наружно мазать мазми и пластыри прикладывать». Необычность таких рекомендаций могла породить убежденность в их абсурдности, непригодности, а то и вреде для русских людей. По сути дела, «Лечебник» является пародией - передразниванием врачебных предписаний, которые давали иностранные доктора и своего рода ответом на них, о чем говорит и его полное название: «ЛЕЧЕБНИК ВЫДАН ОТ РУССКИХ ЛЮДЕЙ, КАК ЛЕЧИТЬ ИНОЗЕМЦОВИ ИХЪ ЗЕМЕЛЬ ЛЮДЕЙ; ЗЕЛО ПРИ-СТОЙНЫЯ ЛЕКАРСТВА ОТ РАЗЛИЧНЫХ ВЕЩЕЙ И ДРАЖАЙШИХ».

Из русских горожан в непосредственном контакте с «немцами» находились наемные рабочие, прислуга и должники, отданные в распоряжение своих западноевропейских кредиторов «головою до искупу». Информация о том, какие отношения складывались у русских людей и их иноземных хозяев, сохранилась весьма отрывочная и содержится, как правило, в изветных и явочных челобитных, сыскных и судебных делах, что обуславливает несколько односторонний ее характер. Тем не менее, ряд любопытных деталей можно почерпнуть и в такого рода документах. В 20-х годах отставной стрелец Денис Иванов упросился «жить на дворничестве» в Москве у служилого иноземца Федора фон Любцева и, по всей вероятности, был вполне доволен своим положением. Во всяком случае, когда в 1627 году был объявлен указ, запрещавший русским людям жить «в работе» у «некрещеных» иноземцев, Денис Иванов не пожелал покинуть свое место. Тем не менее фон Любцев во исполнение указа «того Дениска с женою ево Матренкою с двора сбил». В отместку Денис известил на немцев «государево дело» - обвинил в непригожих словах на бояр, князей и патриарха Филарета Никитича. Вероятней всего, донос был ложный.

 Скачать реферат