Деятельность Н.Н. Муравьёва-Амурского

Второй сплав состоял из трёх отрядов. В апреле 1855 года они начали своё плавание по Шилке и Амуру. С первым отрядом, которое возглавлял Муравьёв, на 26 баржах было доставлено основное продовольствие и часть войск. Второй отряд под руководством полковника Назимова состояло из 64 барж со 150-пудовыми крепостными орудиями – самая тяжёлая и хлопотливая часть сплава, замедлявшая его продвижение час

тыми посадками на мель. Третий, порученный М. С. Волконскому, включало 35 барж, на которых располагались первые русские поселенцы на Амуре – иркутские и забайкальские крестьяне. Им предстояло освоить земли на левом берегу реки между Мариинском и Николаевском. И действительно, летом тут возникли пять русских сёл, или, как ещё их тут называли, станиц: Иркутское, Богородское, Михайловское, Сергиевское и Ново-Михайловское. Всего переселилось 51 семейство, общей численностью 481 человек. Со сплавом следовала и экспедиция Сибирского отдела Русского географического общества во главе с натуралистом Р. К. Маком.

По пути к устью Амура в Мариинском произошла встреча главы русской власти на востоке с представителями Китая. Предложение с русской стороны сводилось к тому, чтобы «провести русскую границу по левому берегу Амура и вдоль всего течения реки от Горбицы до впадения её в море, оставляя вам все населённые вами места на правом, кроме занятых нами мест и Приморского края, во избежание споров».То есть Муравьёв уже тогда, в сентябре 1855 года, сформировал основной тезис, по которому установление «естественной границы между Китаем и Россией по линии Амура могло бы полностью, ко взаимной выгоде, покончить с вековой неопределённостью». Именно эти положения легли три года спустя в основу Айгунского договора.

Несомненно, что все эти мероприятия проводились с «высочайшего» ведома. Уже в июне 1855 года царь признавал необходимым «утвердить за Россиею весь левый берег Амура». Было принято решение вступить в прямые переговоры с Китаем. Представлять российские интересы на них должен был генерал-губернатор Восточной Сибири. Продуманно было и новое административное устройство Амурского и Приморского краёв. Преобразование устраняло необходимость Амурской экспедиции, которую столько лет бессменно возглавлял Г. И. Невельской.

И когда Муравьёв прибыл со вторым сплавом в Мариинский пост, он послал оттуда в Николаевск к Невельскому мичмана со следующим предписанием:

«1. Амурская экспедиция заменяется управлением Камчатского губернатора контр-адмирала Завойко, местопребыванием которого назначается Николаевск.

2. Вы назначаетесь начальником штаба при главнокомандующем всеми морскими и сухопутными силами, сосредоточенными в При-Амурском крае.

3. Все чины, состящиев Амурской экспедиции, поступают под начальство контр-адмирала Завойко.

4. Главною квартирою всех наших войск назначается Мариинский пост»

Каждому было ясно, что такое назначение являлось, по сути, устранением Невельского от активной деятельности и предваряло его фактическое удаление с Дальнего Востока. Так оно и случилось. Перемены в отношении генерал-губернатора к мореплавателю наметились ещё в 1854 году. И это тотчас заметили окружавшие их люди. Характерно в этом отношении письмо Н. В. Буссе своему полковому товарищу М. С. Корсакову от 14 декабря 1854 года. «Ты уже знаешь, - писал он, - что Муравьёв хочет перевести Завойку на устье Амура. Тебе я прямо высказываю свои мысли. Невельской не годится теперь для Амура, его время прошло. Теперь надо человека положительнее (значит, Невельской уже считался «отрицательным» в близких к губернатору кругах). Завойко хорош. Я уже давно говорил тебе это. Но ещё есть край, о котором надо озаботиться, - это Забайкальская область. От неё много зависит успех на Амуре. Запольского не знаю, но, кажется, он плох. Послушай, Миша, скромность в сторону – ты должен быть Забайкальским правителем, всё равно под каким именем».

Можно сказать, что Буссе оказался почти что пророком: Корсаков стал войсковым атаманом и губернатором Забайкалья, а сам Буссе – первым губернатором образованной (многие шутили – специально для него образованной) Амурской области. Вот так, келейно, почти по-домашнему решались вопросы огромного политического значения, так раздавались губернаторские и иные должности даже при таком незаурядном человеке, каким всё же, несомненно, являлся Н. Н. Муравьёв. Умный и решительный политик и вместе с тем – облечённый огромной властью сановник Муравьёв, естественно, чем дальше, тем больше не выносил людей, чрезмерно, по его мнению, проявляющих инициативу или недостаточно чётко проводящих в жизнь его предначертания. Такими стали Невельской, а вскоре и Завойко. Обоих он решил убрать отсюда, но, разумеется, отнюдь не доводя дело до скандала. И потому Муравьёв сначала с почётом провожает Невельского, а уж затем находит способ сделать то же самое с Завойко – тот понял сам и попросился уехать по болезни.

Генерал-губернатор откровенно делился намерениями со своим родственником и приближенным Корсаковым в письме от 25 февраля 1855 года: «Для успокоения Невельского я полагаю назначить его при себе исправляющим должность начальника штаба; Завойку начальником всех морских сил, а тебя – всех сухопутных, разумеется, по прибытии твоём в Кизи, для дел же будут при мне дежурный штаб-офицер по морской части Оболенский и по сухопутной не знаю ещё кто. Таким образом Невельской с громким названьем не будет никому мешать и докончит своё там поприще почётно». Муравьёв достаточно тонко провёл задуманную «операцию». Возле него остались только достаточно послушные люди. К таким относились Корсаков, Буссе, Кукель, Венцель и каким-то чудом уцелевший Казакевич – видимо, чтобы управлять Приморским краем, всё-таки желательно было держать там настоящего моряка.

Уезжая 19 октября из Аяна, куда он добирался из Николаевска на американском паруснике «Пальметто», дважды благополучно избежав опасности попасть в плен (англо-французская эскадра продолжала крейсировать у наших берегов), Муравьёв ещё раз напомнил в письме к Завойко, «чтоб Невельского никаким делом не обременять, а иметь его в виду как честного человека, проживающего в Мариинском посту, которому мы обязаны оказать всякое содействие… он у нас только в гостях на эту зиму…». Дело в том, что Невельской и Завойко не сумели своевременно уехать: шхуна «Восток », на которой они намеревались попасть в Аян, не смогла выйти из Мариинского и там зимовала. В итоге Невельской остался «частным лицом», числясь начальником несуществующего штаба, поскольку Муравьёв-то уехал, а Завойко волей-неволей пришлось ещё целую зиму исполнять в Николаевске обязанности губернатора. Он ждал на смену себе Казакевича, но тот был ещё в Америке. Притом ни для кого не было секретом, что назначение своё он принял весьма неохотно и оговорил его срок – не более чем на два года.

Генерал-губернатор возвратился в Иркутск в конце декабря 1855 года. К этому времени по его представлению правительство утвердило образование Приморской области, в состав которой вошли прежняя Камчатская область, Охотское побережье и Приамурье. Центром области стал Николаевск, а первым военным губернатором утверждён Казакевич. Именно в это время из состава Забайкальской области была выделена Амурская область, губернатором которой стал Буссе. Всё произошло так, как и было задумано.

 Скачать реферат