Государство - сущность и принципы организации

Легитимность власти нередко достигалась — и этот способ от­нюдь не стал достоянием истории — путем ее персонификации. Здесь личность носителя власти в глазах подданных становит­ся воплощением власти и даже самой властью, человек отожде­ствляется с властью, он сам по себе как бы приобретает атрибу­ты власти. Этот феномен проявляется, в частности, в таком признаке, как приверженность харизматичес

кому лидеру,— признак, который Алмонд считал достоянием обществ, где гос­подствуют доиндустриальные и смешанные политико-культур­ные традиции. Речь идет о том, что то или иное лицо, облечен­ное властью или домогающееся ее, обосновывает свои притязания собственными достоинствами, такими как мужество, храбрость, героизм в бою, решительность в действиях, мудрость и знания при принятии тех или иных решений, какие-либо физические и духовные качества. Нередко именно личные качества давали возможность их носителям вознестись к вершинам власти и, бо­лее того, навсегда прописаться в качестве главных героев в ан­налах истории. Это первые племенные вожди, воины, «основа­тели» наций, городов-государств, империй, религий, «спасите­ли отечества», люди, подобные Цезарю, солдатские императоры в поздней Римской империи периода упадка. Наполеон и т.д.

Ярко выраженная персонализация политической жизни и го­сударственной власти характерна для России. Она способствует тому, что установки, симпатии и антипатии россиян ориентиро­ваны скорее на личности конкретных политиков, нежели на политико-идеологические программы. В этом контексте облик и судь­бы российской истории на различных ее этапах определяли Иван Грозный, Петр Первый, Екатерина II, В. Ленин, Б. Ельцин и другие личности. По сравнению с остальной Европой в России отделение власти над людьми и власти над вещами, государст­венной власти и собственности, государственной или политиче­ской сферы и экономической, социальной и иных сфер произо­шло значительно позже и в весьма несовершенной форме.

Не требуется особых усилий, чтобы продемонстрировать, что харизматичность в различных ее новых формах и модификаци­ях сохраняет актуальность и в современном мире. Более того, ха-ризматические лидеры и харизма как факторы, определяющие симпатии и/или антипатии избирателей и соответственно их выбор, стали важнейшими элементами политической культуры всех типов в эпоху информационной революции и электронных средств массовой информации. Что касается тоталитарного типа политической культуры, то харизма в крайних формах покло­нения вождю — фюреру также является его неотъемлемой со­ставной частью. По-видимому, во многом феноменом персонифи­кации и харизматизации носителей власти объясняется широко наблюдающийся на всем постсоветском пространстве факт мас­совой поддержки избирателями бывших первых секретарей ре­спублик и областей, т.е. тех, кто являлся носителями власти, уже потерявшей свою легитимность. Получается в некотором роде па­радоксальная ситуация, когда нелегитимная власть сохраняет ле­гитимность, плавно перетекая в новые структуры, при этом про­сто переименовываясь или облекаясь в новые формулы, лозунги, программные документы.

Чтобы доказать законность своей власти или подчинить лю­дей своей воле, государи во все времена использовали самые ухи­щренные средства. Среди них центральное место занимал запрет на информацию, которая каким-то образом способна подорвать господствующую форму правления. Именно этой цели с самого начала служила цензура, призванная скрыть от широкой обще­ственности неугодные правящему режиму факты и сведения, за­крыть ей доступ к так называемым подрывным идеям и концеп­циям. Этим объясняется то, что одни государи, как отмечал известный деятель Великой французской буржуазной революции конца XVIII в. Ж.П. Марат, «изгоняют из своих государств ли­тературу, другие запрещают своим, подданным, путешествия, третьи не дозволяют народу размышлять, постоянно развле­кая его посредством парадов, зрелищ, празднеств или же пере­давая его азарту игр . Если же добродетель недовольных не под­дается подкупу, государи выдвигают против них наемные перья подлых писак, всегда готовых оправдывать угнетение, кле­ветать на друзей отечества, чернить со всем присущим им ис­кусством защитников свободы, которых они объявляют нару­шителями общественного покоя».

Верность этого суждения доказывается множеством приме­ров из истории человечества от античности до наших дней. Це­лый ряд подобного рода примеров приводились в гл. 1. Самые, казалось бы, светлые головы античности в лице Гераклита, Пла­тона и других призывали запретить, например, Гомера, Гесиода. Как известно, пресловутая практика «изгнания философов» широко применялась в самых что ни на есть демократических Афинах. Именно там институт остракизма стал одним из важ­нейших средств защиты спокойствия и целомудрия рядовых граждан. Для достижения данной цели не брезговали и цикутой, как это было с Сократом.

Особенно широкие масштабы цензура во всех ее формах и проявлениях приняла с институционализацией христианства в качестве государственной религии Римской империи. Рассма­тривая величайших мыслителей древности как исчадия ада и на этой основе санкционировав уничтожение большинства их тво­рений, отцы церкви и христианские мыслители, по сути дела, способствовали фактическому обрыву античной традиции и пре­данию забвению на многие века духовного наследия античного мира. После принятия императором Константином христианст­ва оно стало государственной религией Римской империи и при­ступило к утверждению своего верховенства в вопросах как ве­ры, так и государственного правления, используя для этого все возможные и невозможные средства — от составления списков запрещенных книг до костров инквизиции.

Харктерно, что в тех случаях, когда не хватает аргументов для обоснования законности режима или формы правления, как правило, прибегают к разного рода лжи и фальсификациям. Так, признавая за государством право внедрять мифы, способст­вующие сплочению общества, Платон опрадывал обман и ложь, если они служат интересам государства. Однако, говорил он, ложь может быть исключительным правом правительства: должна быть «одна царская ложь». В средние века Игнаций Лойола в «Ду­ховных упражнениях» совершенно серьезно рассуждал: «Дабы избежать заблуждения, мы должны быть всегда готовы счесть черным то, что нам видится белым, если это предписывает­ся духовными властями». То, что эти доводы отнюдь не явля­лись просто упражнениями в словесной казуистике, свидетельствует множество примеров из жизни многих стран и народов.

Классическим примером такой лжи, построенной на фальси­фикации, являлся так называемый «Константинов дар», грамо­та, составленная в папской канцелярии примерно в середине VIII в., с помощью которой римские папы в течение многих столетий обос­новывали свои притязания на светскую власть а Западной Ев­ропе. В ней, в частности, утверждалось, что еще император Константин, принявший христианство и сделавший его государ­ственной религией Римской империи в IV в., передал собствен­норучно папе Сильвестру I верховную власть над западной час­тью империи, в том числе над Италией. Подложность грамоты удалось доказать только Лоренцо Валле в XV в.

 Скачать реферат