Особенности древнескандинавской мифологии

В скандинавских странах (кроме Дании) христианизация шла не быстрее. Здесь ни одному конунгу не могла явиться мысль крестить массы язычников, "заганивая их в реку аки стада", а если бы и явилась, осуществить её не было возможности: масса, по обычаю, вооружённых, свободных общинников-крестьян ("бондов") была включена в языческий культ, тесно связанный с сельскохозяйственным ц

иклом. Однако на рубеже тысячелетий утверждение христианства было предопределено и в Скандинавии, и в северной Руси. В последней языческим центром власти и торговли, престольным градом являлся Новгород. С конца Х в. это центр православной епархии, где была установлена владычная кафедра.

В то время, как мне кажется, никакой "цивилизационной несовместимости" Руси и европейских стран не наблюдалось. Как указывал историк-скандинавист и археолог Г. С. Лебедев, к концу первого тысячелетия на огромном протяжении от берегов Фризии (Атлантика) до Белого озера и Шексны сложилась единая, так называемая "балтийская цивилизация". Этнической однородности не было, однако принципы общественного устройства и торговых отношений, наличие опорных пунктов вдоль водных путей, широкий обмен достижениями ремесла и искусства – всё это способствовало нивелировке различий[100].

При внедрении христианства короли боролись со старой знатью, которая стояла за язычество, а христианство нужно было королям для централизации государства и обоснования своей власти[101]. Дело в том, что в христианстве утверждалось, что вся власть от бога, власть короля священна и не стоит ей противиться. В этом плане христианство являлось религией зарождающегося государства, знаменующей важный этап цивилизации.

При христианизации норвежские короли Олаф Трюггвасон и Олаф Святой действовали весьма решительно и даже жестоко, боролись с недовольными бондами, отбирали у них земли, уничтожали древние капища и храмы. У Олафа Святого возник даже языческий мятеж в 1029 году, и он был вынужден бежать в Новгород со своим сыном Магнусом.

Ярослав и Ирина (шведская принцесса Ингегарда) радушно приняли короля. Они отговорили его от скорого возвращения с горсткой сторонников в Норвегию. Олаф с интересом знакомился с Новгородом – с тем Хольмгардом, о котором он слышал от путешественников, торговцев, воинов, скальдов. Город, по скандинавским меркам, был велик, многолюден и богат. На левом берегу Волхова возвышался городской кремль – Детинец; там находился церковный центр: резиденция епископа и древний дубовый собор Святой Софии. На правом берегу центром был Славенский холм с палатами князя Ярослава (эта территория до сих пор именуется Ярославово Дворище).

Несмотря на доброту княгини, Олаф испытывал тоску по родине. С течением времени он решил сложить с себя достоинство монарха, ехать в паломничество и закончить жизнь во Св. Земле. Но он был вразумлён посланным во сне видением: венец христианского монарха снимается только вместе с головой, а потому король должен вернуться и сразиться с язычниками. Если он не одержит военной победы, падёт под знаменем креста, он станет "вечным конунгом Норвегии", святым покровителем родины.

Сомнения отпали; король и его люди, пробыв на Руси год (1029–1030), собрались в путь. Ярослав и Ирина снабдили их всем необходимым. Было решено оставить Магнуса на Руси до установления мира и порядка в Норвегии. На попечении княгини мальчик был в безопасности[102].

Корабли Олафа вышли в Балтику и, остановившись у Готланда, прибыли в Швецию. Здесь король Энунд-Якоб (вероятно, уже предупреждённый сестрой из Новгорода) помог норвежскому собрату оружием, снаряжением и даже выделил военный отряд. Олаф двинулся в свой последний поход – навстречу гибели в битве у Стикластадира (29 июля 1030 года). Вскоре он был канонизирован.

Через несколько лет после трагедии Стикластадира в Ладогу прибыл корабль с делегацией норвежской знати. Начавшиеся в Новгороде переговоры делегатов с князем и княгиней и последовавшие события могли бы составить захватывающий литературный сюжет. Описанные в одной из саг, они изложены в книге Т. Н. Джаксон "Четыре норвежских конунга на Руси"; отметим наиболее существенные моменты[103].

Послы просили отпустить с ними Магнуса для возведения его на престол и водворения порядка в Норвегии. Переговоры натолкнулись на беспокойство Ярослава и Ирины о судьбе мальчика в объятой раздорами стране. Однако на карту было поставлено слишком многое. После длительных споров договорённость была достигнута на особых условиях, выдвинутых княгиней. Двенадцать представителей норвежской знати должны были дать клятвы верности Магнусу в такой формулировке, которая очень редко применялась в Скандинавии: она налагала огромную ответственность, а в случае нарушения клятвы – несмываемый позор.

Для отрока Магнуса (ему ещё не исполнилось 12 лет) наступило время расставания с Русью. Не позже весны 1036 г. его "обледенелые корабли" прибыли в Швецию. Здесь встречи с ним ожидали родные, друзья и знатные сторонники, а вскоре приветствовала вся Норвегия, а ставленники Кнута не стали сопротивляться и бежали. Знать была довольна подарками и посулами Ярослава и Ирины. Радовался и народ: принц из-за моря, "из Гардов", "от конунга Ярицлейва" представлялся ему в каком-то особом ореоле[104].

Царствование Магнуса (1036–1047) оставило неизгладимый след в истории страны и в благодарной памяти народа, присвоившего ему имя Магнуса Доброго. Новый король был достоин и своего отца, и своей замечательной воспитательницы, княгини Ирины. Несмотря на краткость его пребывания на престоле (к тому же первые годы отрок должен был руководствоваться советами более опытных людей), это время явилось "точкой перевала" в христианизации Норвегии, когда новые верования стали широко распространяться. Магнус Добрый осознал полную несовместимость кровной мести с жизнью христианского сообщества, что и выразилось в законах Норвегии. Большое значение имел разгром язычников с южной Балтики, пытавшихся остановить христианизацию Скандинавии. После смерти Кнута, прекращения его рода и распада англо-датской державы, Магнус стал править не только Норвегией, но и Данией[105].

Младший брат Олафа Святого Харальд Хардрад (Суровый) во время своего правления завершил христианизацию в Норвегии. Он служил при дворе у византийского императора, храбро сражался с сарацинами на острове Сицилия и на северной Африке посетил Иерусалим. Он был один из первых северных рыцарей, служивших христианской религии. На Руси он женился на дочери Ярослава Мудрого Елизавете, и в 1044 году вернулся на родину в Норвегию [106].

В Швеции же процесс христианизации с ее мощным слоем бондов шел медленнее.

В это же время проходила интеграция южных областей Швеции, населенных гаутами, в единое «королевство свеев и готов». Централизация власти помогала христианизации, в частности, укреплению церковных структур. Так мы видим уже в следующем XII веке и в Норвегии и в Швеции предстоятелей церкви в сане архиепископа, несколько епископов, а в датском городе Лунде— архиепископа - примаса всей Скандинавии. Церковная зависимость от Гамбург - Бременского диоцеза завершилась[107].

 Скачать реферат