Русские летописи как важнейший источник сведений о необычайных явлениях природы

Эта запись дает точное представление об одном из стихийных бедствий, которое обрушилось на жителей Псковской и Новгородской земель.

Один из поздних Псковских сводов был создан игуменом Печорского монастыря Корнелием. После гибели Корнелия свод был продолжен до 40-х гг. XVII в. Природоведческие записи печорского летописца Корнелия необычайно рельефны, содержательны и дают яркое представление

о катастрофически опасных метеорологических явлениях. Вот его свидетельство о зиме и весне 1560 г.: "А зима тогда была бесснежна, только семь недель было со снегом, а на весне вода была мала: сухота по всем рекам, а на Великой реке подо Псковом и мосту не выводили, лед сверху мосту в реке растаял". Более скупо, но не менее убедительно сказано о засухе 1560 г. Далее под тем же годом отмечена великая дождевая туча с громом в июле и затем еще более важное свидетельство: "Лето было сухо, яровой хлеб не родился, присох бездождием и купиша от того слетья рожь, по 16 денег, овес по 12 денег, а жито по 20 денег, а пшеницу по 11 алтын". Не менее красноречиво описание неустойчивой зимы 1564 г., когда небывалые зимние наводнения причинили "многие пакости псковичам и новгородцам".

Интересные наблюдения за природными явлениями в XIV и XV вв. имеются в составе Ермолинской летописи, в основе которой лежит Ростовский свод, дополненный сведениями из общерусских сводов. Исследователи уже отмечали, что в летопись включены "местные записи, относящиеся к событиям на территории ростовской епархии". Эти сведения являются уникальными и не содержатся в других летописных сводах. Действительно, летопись, получившая свое название по имени В.Д. Ермолина1, по наказу которого она была составлена в 80-х гг. XV в., содержит уникальные записи. Заметки, относящиеся к XIV в., открываются записью о великой буре 2 июня 1301 г., во время которой в Ростове четыре церкви "из основания вывернусе, а со многих верхи срывало". Не менее важно сообщение о том, что в 1309 г. был "великий мор на люди и на кони и всякий скот, а жито всякое мышь поела, и бысть голод по всей земле сей".

Нашествие грызунов засвидетельствовано многими летописцами. Запись в Ермолинской летописи уточняет границы этого бедствия. В 1319 г. отмечено появление ночью огненных столпов от небес до земли и дуги небесной, которую видели лишь некоторые. Наряду с ростовскими в состав летописи включены и общерусские известия, например о пожаре в Юрьеве, в Московском Кремле 3 мая 1331 г., "о великой меженине во всей Руси" в 1332 г., о походах на Новгородские земли шведского короля Магнуша и о том, что в 1348 г. шведские корабли были застигнуты великой бурей около Усть-Нарвы и большая часть из них погибла вместе с ратью, о последовавших затем потопах, голоде, эпидемии и смутах в Швеции. В Ермолинской летописи отмечено, что зимой 1360 г. "солнце на чистом небе, в Филипово говенье, аки темною кровью покровено створися, а в великое говенье огненные зори явились и ходили через небо от востока до запада". О засухе 1371 г. сказано очень скупо. Отмечена буря летом 1377 г., которая застигла русских паломников на пути к Царьграду. Лютая зима 1393 г. описана не менее подробно, чем в Троицкой летописи.

Более подробны и порой уникальны метеорологические заметки, относящиеся к XTV в., например запись о том, что в 1435 г. "весна была тепла, а лето студено, да и мокро, и никакое жито не родилося с тех лет". Далее летописец добавил, что была "меженина после мору". Подобных наблюдений в других сводах не встречается.

В Ермолинской летописи содержатся уникальные подробности о голоде 1443 г. в Можайске, наступившем в Русской земле после необычайно холодной зимы и меженины: "И пришло в Можайск голодников много, и князь велел их кормити, они же хотели и пристава самого съести и с тех пор мест начали от голоду мерети и наклали их 3 скудельницы, да хлебника мужика сожгли, и он люди ел, душ пятьдесят и малых и великих потерял". В Ермолинской летописи также зафиксированы многие из природных явлений, отмеченных в Троицкой, Новгородских, Псковских, Тверских и других летописях. Эти записи позволяют уточнить границы, а порой и интенсивность экстремальных природных явлений.

Наметившийся к концу XIII в. новый подъем русского летописания достиг к концу XIV - началу XVI в. необычайного расцвета.

Нам представляется, что Русь знала не только Предвозрождение, но и подлинное Возрождение. Возрождение это меньше всего было связано с европейским Ренессансом. Русское Возрождение возникло, возможно, раньше европейского и на совершенно иной социально-экономической основе. Великий смысл его состоял во всенародной пропаганде всеми видами искусства физического и духовного "освобождения от татаро-монгольского рабства". Татаро-монгольское нашествие действительно "сковало творческие силы на Руси".

Как справедливо отмечал академик Д.С. Лихачев, в эпоху борьбы с Ордой "восстановление старых традиций было явлением прогрессивного порядка". Более того, знаменем русского национального подъема было сохранение традиционных стилей во всех видах творческой деятельности в области культуры Древней Руси. Особенностью Возрождения, которое знала Русь, Наряду с "открытием ценности отдельной человеческой личности" было проявление глубокого интереса к прошлому своего народа, Отечества и всего мира. Через обращение к прошлому летописцы осмысливают настоящее.

Русское Возрождение, всецело возникшее на родной почве и подчиненное задачам борьбы с лютыми врагами Отечества, вместе с тем лишено национальной замкнутости. Русь в самые тяжкие годы своей истории поддерживала и проявляла живой интерес к жизни стран Западной Европы, Балкан, Ближнего Востока, Индостана. Русскими людьми было предпринято большое число путешествий.

Великие социальные и внешние политические события в жизни Руси, центром которой становилась Москва, оказали влияние на развитие многих сторон жизни России, на ее культуру, литературу, науку.

В XV в. создаются выдающиеся летописные памятники: Софийская первая летопись, Летопись Авраамки, Летописец Павла, Новгородская четвертая, Хронографическая Новгородская, Симеоновская летописи, Московский свод конца XV в. Происходит своего рода соперничество между летописанием Новгорода и Москвы. И хотя Иван III наносит удар политической самостоятельности Новгорода, новгородское и вместе с ним и псковское летописание не утрачивают своей самостоятельности, своей исконной, пронесенной через несколько столетий демократичности и зоркой наблюдательности, которая и придает записям новгородских и псковских летописей уникальность и ценность.

Важным дополнением к Новгородской первой летописи являются отрывки из бесследно исчезнувших других новгородских сводов, которые, вероятно, погибли в огне пожаров либо были утрачены не ранее XVII в. Эти отрывки более известны под названием Новгородская вторая летопись, получившая свое название от Архивского списка, хранящегося в Московском государственном архиве МИД № 62/85. Имеются сведения о том, что Новгородская вторая летопись была составлена иеродиаконом Георгием в 1550 г. "из разных древних рукописей", хранившихся в монастыре на Лисьей горе, и затем "неизвестными бытописателями" продолжена сначала до 1571 г., а затем до 1587 г. включительно. Заметки, охватывающие новгородские и общерусские события за 911-1587 гг., расположены без соблюдения хронологической последовательности. Некоторые события, в том числе и метеорологические явления, описываются по нескольку раз и притом с различными подробностями. Новгородская вторая летопись содержит большое число сведений о засухах, возвратах холодов, необычайных дождях, великих наводнениях и других необычайных природных явлениях, включая солнечные и лунные затмения, полярные сияния и т.п. Нередко они в различных вариациях дублируют друг друга. Это особенно ценно, так как дает возможность получить более широкую информацию о том или ином экстремальном природном явлении.

 Скачать реферат