Аристотель и начала политической науки
Платон апеллирует к боготворческой силе идей, они же для него — опора порядка и гарантия торжества законов, главное — их соответствие божественным предназначениям. Аристотель же апеллирует к здравому смыслу людей, опору правопорядка видит в гармонии, заложенной в природе. Сила разума обеспечивает единство сущего и мыслимого.
Платон — классик идеалов, духовности, после него философия, по обр
азному выражению Уайтхеда, существовала в виде примечаний к Платону. Аристотель больше логик, после него логика не сделала, по высказыванию Канта, ни шагу вперед. Аристотель тоже занимается философией, но не в направлении заоблачного мира идей, а в сторону сближения отвлеченного мышления с опытом, умозрительного познания закономерностей с естествознанием.
В отличие от Сократа и Платона Аристотель видел нравственную добродетель не в правильном знании, а в доброй воле, нацеленной на человеческую деятельность, она зависит от разума, связана с ним, но не тождественна ему. “Ведь в разумной части души зарождается воля, — говорит мыслитель, — а вне основывающейся на разуме — желание и страсть” (О душе, 432о.5). Отстаивая волевое понимание нравственности права, Аристотель по существу утверждает самостоятельность личности и независимость разума от божественной предопределенности, что особенно важно в государственной, политической сфере.
Аристотель подвергает обоснованной критике коммунистический проект идеального государства Платона, в частности за его гипотетическое “монолитное” единство. Последнее, по Аристотелю, недостижимо в принципе, ибо лишь индивид есть “социальный атом” — неделимая частица, а государство есть некая множественность, составная сложность разнородных в своей основе элементов.
В противоположность Платону Аристотель утверждает, что общность владения, учрежденная в коммуне, совсем не уничтожает основу общественного раскола, а, наоборот, многократно ее усиливает. Естественно присущий человеку эгоизм, попечение о семье, забота прежде о своем, нежели общем, — объективная реальность государственного бытия. Отрицающий семью и частную собственность коммунистический, утопический проект Платона лишает необходимой побудительной силы политическую активность человека.
Аристотель не согласен с учителем и в вопросах социальной стратификации, ее критериев и механизма действия. Общественные классы не суть произвольное деление государства, отталкивающегося от свойств души человека, а закономерно возникающий результат общественного расслоения.
Платон невысоко оценивал риторику как “неистинное искусство”, “жонглирование словами”, Аристотель же посвящает ей целую работу, одноименно названную, считает, что надо учить ораторскому искусству, ибо это есть, по его мнению, часть гражданского воспитания. Политика может стать достоянием всех граждан во многом благодаря ораторскому красноречию.
Если Платон занят разработкой современных политических проектов, идеальной конституции, то Аристотель — реалист, он предлагает такую государственную конструкцию из всех существующих и существовавших, которая лучше всего подошла бы в данных условиях для данного народа. Он не считает государством истинной добродетели ни монархию, ни аристократию. Многолетние исследования и накопленный опыт убеждают его в оптимальности политии — конституционной умеренно-демократической республики.
Если же греческие философы-предшественники, начиная с Пифагора и кончая Платоном, утверждали идеально должное, то Аристотель стремился обосновать возможность претворить задуманное в реально сущее.
Энциклопедический характер наследия Аристотеля единодушно отмечается всеми исследователями. Это верно, ибо в нем затронуты все области знания: логика и философия, естествознание и история, математика и этика, литература и эстетика и, что важно в данном случае, политика, государство и право. О чем бы он ни писал, поражает обилие фактического материала. Как правило, это особенно относится к политическим произведениям, над предварительными материалами трудились группы ученых. Однако их обработка, анализ, квалификация и классификация, окончательная оценка оставались за Аристотелем. Его работоспособность впечатляла всех, качество и объемы “научной продукции” — удивляли.
Действительно, написано Аристотелем много, хотя и в этом вопросе есть полярные точки зрения. Одни считают, что все вышедшее из-под пера мыслителя относится к последним годам его жизни, другие, напротив, полагают, что второй период пребывания в Афинах Аристотель посвятил исключительно устному общению, беседам и прогулкам с лицеистами. Современник Цицерона родосец Андроник, придумавший термин “метафизика”, прочно приклеившийся к философским работам ученого, взял на себя труд составить первый систематический указатель сочинений Аристотеля, где фигурировала впечатляющая цифра — почти тысяча свитков. Птолемей Филадельф в одном из первых жизнеописаний Аристотеля (первая его биография была составлена еще в III в. до н. э. Гермиппом) соглашается с этим мнением. Диоген Лаэртский уже в III в. н. э. выделяет из списка “несомненные”, на его взгляд, произведения Стагирита общим количеством не менее четырехсот книг (в современном понимании это могут быть отдельные, логически завершенные их части или главы). Самое последнее отечественное научно-справочное издание (“Анатомия мудрости, 106 философов. Жизнь, судьба, учение”) дает предельно точную величину—двадцать восемь книг объемом в 445 270 строк.
История трудов Аристотеля подтверждает старинную поговорку — habent sua fata libelli — книги имеют свою судьбу. Почти две сотни лет они томились в сыром подвале, в доме наследников Нелея, ученика Теофраста, попадали в жаркие египетские пески. Они веками оставались неизвестными и потом вновь открывались, их продавали, теряли, помещали в музеи (первый раз в Александрийский) и даже “брали в плен” (римский диктатор Сулла перевез рукописи из Афин в Рим в качестве военной добычи в 70 г. до н. э., где они впоследствии были размножены).
История “Афинской политии”, предлагаемой вниманию читателя, явно не лишена налета сенсационности и вообще заставляет вспомнить о чуде. В конце 1890 г. в лондонской “Тайме” появилось известие о том, что среди папирусов, приобретенных Британским музеем в Египте, есть фрагменты из платоновского “Федона”, из “Антигоны” Еврипида, “куски” из Гомера, Исократа, Демокрита, “мимиамбы” (μίμημα—οодражание) Города. Но самое невероятное—обнаружен трактат об афинском государственном устройстве, приписываемый Аристотелю и составляющий часть его знаменитых “Политии”, об утрате которых так скорбели историки и государствоведы. Можно представить себе, какой мощный толчок неожиданно получили аристотелеведение, изыскания в сфере политики, политической культуры, о чем пишет профессор Бузескул в своей книге “Афинская полития" Аристотеля”, напечатанной в 1895 г.
Все написанное Аристотелем принято подразделять на три класса. К первому относятся произведения периода Академии, литературно обработанные, лично отредактированные, опубликованные при жизни автора и названные им “экзотерическими”, т. е., говоря современным языком, научно-популярные, это в основном диалоги. Ко второму классу принадлежат многочисленные выписки, фактология, рабочие, подготовительные материалы для теоретических докладов, коллективные труды его отколы. В третий класс входят научные трактаты разных лет, так называемые пратматии, как бы “лекторские конспекты”, не опубликованные при жизни, предназначенные для себя, “эзотерические” по характеру, записи слушателей.
Скачать реферат