Художественное время в поэзии В.А. Жуковского

Образ царя Итаки может быть понят как аллегория русского императора. Образ могучего и благородного царя, усмирителя бунтов и стража порядка, — один из важнейших в историософской концепции Жуковского конца 1820 – 1840-х годов. Николай изображается поэтом как царь-воин и странствователь (ср. его восточный поход 1828 года, ассоциировавшийся у современников с Троянской войной, а также многочисленны

е путешествия-инспекции по России), благочестивый христианин, заботливый муж и любящий отец. Силам разрушения и зла Николай противопоставляет, по словам Жуковского, «магическое обаяние геройской отваги».

Николай есть само олицетворение идеи справедливости и святости власти, то есть – по словам самого Жуковского – воплощение истинной поэзии. В письме к Константину Николаевичу Жуковский приводит как пример истинно-вдохновенной поэзии историю о подавлении императором холерного бунта 1831 года. Грозные слова Николая «На колена!», усмирившие чудным образом бунтовщиков, названы Жуковским «одной из высочайших минут . вдохновения», которое заставило дикую толпу склониться «перед святынею веры и власти». «И отсутствие этой-то поэзии, – продолжает поэт, – произвело то, что теперь везде перед нашими глазами творится». Замечательно, что в том же письме Жуковский сообщает о начале работы над второй частью «Одиссеи».

Показательно, что некоторые оценки Одиссея в последних песнях перевода Жуковского перекликаются с характеристиками императора в «николаевском мифе» придворного поэта и воспитателя детей русского самодержца (ср., например: «непреклонный в напастях» герой, «орел поднебесный», отважный, «грозно-могучий», «моложавый», с прямым станом, «божественно-чистой» красоты). Наконец, Николай, как и Одиссей, изображался поэтом в виде Капитана, твердой рукою ведущего свой корабль по бурному морю.

Так понимание своего патриотического долга В. А. Жуковским отразилось на переплетении исторического времени русского перевода «Одиссеи» и современных поэту политических реалий.

Интересное сочетание интереса к истории и христианского мировоззрения представляет поэма «Странствующий жид». Этот сюжет традиционен для европейской поэзии. К нему обращались Шиллер и Гете, Шлегель, Шубарт, Ленау, Шамиссо, Шелли, Беранже. Из русских авторов – Батюшков и Кюхельбекер. «Грандиозность сюжета захватила Жуковского так, что он приступил к работе, несмотря на старость и болезни, с юношеским жаром и трепетом…».[36] Несколько огромных тем пересеклось в сознании Жуковского: история христианства, история мира, философский вопрос обретения веры, судьба личности на фоне исторических переворотов, значение природы и поэзии в жизни человека. Древний Рим, первые христиане, закат Рима, Наполеон на острове Святой Елены, – вот фон, на котором выступает колоритная фигура романтического изгнанника, знакомого русскому читателю по поэмам романтической эпохи, но – укрупненного, с чертами эпического величия. «Рисуя судьбу Агасфера, Жуковский громоздит глыбы исторических эпох».[37]

Подводя итог, повторим, что изображение В. А. Жуковским исторического времени в его произведениях обосновывалось концепцией романтизма, в связи с чем в произведениях поэта предстает, как правило, романтический ореол той или иной эпохи при несоблюдении конкретных исторических реалий. Этот романтический ореол в наибольшей степени характерен для баллад, однако он также присутствует в произведениях Жуковского, прославляющих родную историю.

В сочетании искренности и правдивости в выражении своих чувств к славной истории Отечества с романтизацией представленного исторического времени того или иного произведения и кроется, позволим себе тавтологию, причина славы В. А. Жуковского как «певца русской славы».

Заключение

Рассмотрев творчество В. Жуковского, можно выделить три основные временные оппозиции в его поэзии: «настоящее – будущее», «настоящее – прошлое» и «прошлое – будущее», причем последняя оппозиция предстает скорее в состоянии диалектического единения и взаимопроникновения.

«Настоящее – будущее» противопоставляются в рамках отчасти античной, но в большинстве своем христианской традиции: настоящему присуща эфемерность, суета, как итог – скорбь и несчастья; будущее воспринимается как неизбежная смерть, но, в противоположность настоящему – положительное явление, освобождающее от тягот земной жизни, сулящее вечность через воскресение и вечность через память. Интересно, что в вечности через память мы видим обращение Жуковского к прошлому, это своеобразное будущее через прошлое. Особенно ярко это единство прошлого и будущего проявилось в историческом времени Жуковского.

Вообще же прошлое и будущее выступают в Жуковского скорее не в оппозиции друг другу, а в сочетании взаимопроникающего единства, замыкающего круг жизни: из небытия приходит человек, в пакибытие уходит: из вечности в вечность. На наш взгляд, оппозицию «прошлое – будущее» в творчестве Жуковского следует рассматривать именно в таком контексте.

Что же касается оппозиции «настоящее – прошлое», то здесь характерен выбор поэтом прошлого как счастливого минувшего в противопоставлении трагичному и безысходному настоящего. Думается, это продиктовано исключительно личными мотивами в поэзии Жуковского, в частности, его несостоявшейся любви к Машеньке Протасовой.

Таким образом, каждое из трех времен – прошлое, настоящее, будущее – имеет у Жуковского ярко выраженное индивидуальное лицо. Прошлое рассматривается как средоточие духовных ценностей, будущее – как вечное, и только настоящее воспринимается, как правило, со знаком отрицания. Прошлому присуще счастье былое; будущему вечному – счастье будущее; и только настоящее – обитель скорби и несчастий, в чем и заключается – парадокс! – счастье настоящего. Следовательно, все времена Жуковского, несмотря на явную трагичность его творчества, подразумевают счастье, но не в бытовом понимании этого слова, а в более глубоком, диалектическом восприятии счастья не как радости, а как некоего состояния душевной удовлетворенности: воспоминанием радостных мгновений; покоем райского блаженства; терниями настоящего, через несчастья которого познается счастье. В этом и заключается тайна не безысходной печали, но светлой грусти творчества В. А. Жуковского.

Анализируя изображение В. А. Жуковским исторического времени, следует прежде всего подчеркнуть, что оно определяется, во-первых, интересом самого Жуковского к истории, во-вторых, его пониманием патриотизма, а в-третьих, концепцией романтизма, в связи с чем в произведениях поэта предстает, как правило, романтический ореол той или иной эпохи при несоблюдении конкретных исторических реалий. Надо сказать, что подобное обращение к минувшим эпохам вполне соответствует общей направленности эстетики романтизма. Поэта-романтика привлекают далекие, таинственные, романтизированные времена; все это отразилось и в поэзии В. А. Жуковского, особенно в выборе исторического времени для его баллад.

Этот романтический ореол в наибольшей степени характерен для баллад, однако он также присутствует в произведениях Жуковского, прославляющих родную историю.

 Скачать реферат